Analytics Publications

Постановление Пленума ВАС РФ от 20 июня 2007 г. «О некоторых вопросах практики применения законодательства о сделках с заинтересованностью» (далее – Постановление) охватывает достаточно широкий круг прикладных вопросов правоприменения. Однако наибольший практический интерес, на наш взгляд, вызывают те положения, которыми так или иначе были укреплены позиции акционеров, несогласных со сделками акционерных обществ, в совершении которых имелась заинтересованность. Речь, прежде всего, о распределении между участниками корпоративного спора обязанностей по доказыванию значимых для дела обстоятельств, а также о закреплении исчерпывающего перечня условий признания указанных сделок недействительными.

Постановление (и это, несомненно, имеет большое практическое значение) содержит указание на совокупность условий признания недействительной сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, а именно:

• совершенная акционерным обществом сделка отвечает установленным законом признакам сделки с заинтересованностью;
• сделка совершена с нарушением определенного законом порядка одобрения сделок с заинтересованностью;
• контрагент по сделке знал или должен был знать о наличии признаков заинтересованности в сделке и несоблюдении установленного порядка ее совершения;
• в результате совершения сделки с заинтересованностью для акционерного общества или акционеров возникают неблагоприятные по­следствия;
• сделка с заинтересованностью нарушает права и законные интересы акционера.

Если первые два из приведенных условий выглядят достаточно очевидными и не вызывают принципиальных вопросов с точки зрения их содержания и методики доказывания (вполне естественно, что доказательства в подтверждение соответствующих фактических обстоятельств должен представлять акционер­истец), то последующие три заслуживают специального комментария.

1. Теперь следует исходить из того, что сделка не может быть признана недействительной, если контрагент по сделке не знал и не должен был знать о наличии признаков заинтересованности в сделке, а также о несоблюдении установленного порядка ее совершения. Подобная позиция правоприменителя, не имеющая, заметим, прочных законодательных оснований, представляется несколько спорной. Традиционно введение правил о «незнании» объясняется интересами устойчивости хозяйственного оборота, фактически же они служат интересам контрагентов, не осведомленных о наличии в учредительных и внутренних документах хозяйственных обществ специальных процедур для совершения некоторых видов сделок. Меж тем порядок совершения сделки с заинтересованностью универсально и императивно урегулирован акционерным правом и вовсе не является некоей специальной процедурой, сокрытой от широкого круга лиц. Более того, здесь вряд ли можно говорить о защите действительно широкого круга контрагентов. Напротив, ограниченность перечня лиц, признаваемых заинтересованными в совершении сделки в силу определенного отношения к контрагенту, предполагает повышение требований к заботливости и осмотрительности управляющих – настолько, что необходимость предварительной проверки признаков заинтересованности в сделке, равно как и соблюдения установленного порядка ее совершения, должна, как кажется, стать нормой делового оборота.

В целом не слишком благоприятная для акционеров позиция высшего судебного органа в данном случае вполне компенсируется другим его указанием: бремя доказывания того, что контрагент не знал и не должен был знать о наличии признаков заинтересованности в сделке, а также о несоблюдении установленного порядка ее совершения, возложено на самого контрагента. Можно с изрядной долей уверенности предположить, что участникам сделок с заинтересованностью будет весьма непросто обосновать свою полную неосведомленность, причем по уважительным причинам, – и этот факт, несомненно, сыграет в пользу их оппонентов – истцов.

2. Отныне условием признания сделки с заинтересованностью недействительной является наличие неблагоприятных последствий, возникающих у акционерного общества или акцио­неров в результате ее совершения. И здесь крайне важно то, что доказательства отсутствия неблагоприятных послед­ствий, согласно Постановлению, представляются ответчиком (акционерным обществом и его контрагентом по сделке). Излишне говорить, чьим интересам отвечает это, конечно же, прогрессивное нововведение.

Предложить однозначное толкование понятия «неблагоприятные послед­ствия» пока сложно в связи с новизной данного термина для российской деловой и правоприменительной практики. Однако надлежащая интерпретация, несомненно, будет дана со временем. В частности, неблагоприятные по­следствия могут определяться тем или иным отклонением от существующих рыночных цен, ставок, сроков и т.д. (например, выдача займа на условиях о размере процента, незначительно отличающихся от рыночной ставки по банковским депозитам). Не исключен и более смелый подход, когда практически в любой сделке, даже в той, в совершении которой отсутствует чья­либо заинтересованность, обнаруживаются некоторые неблагоприятные последствия для акционерного общества. В качестве примера можно назвать передачу имущества в залог в целях обеспечения исполнения кредитного обязательства, поскольку это всегда сопряжено с риском утраты прав на заложенное имущество.

Несущественные, на первый взгляд, отклонения от рыночных условий характерны для холдинговых структур, в которых хозяйственные связи между бизнес­единицами зачастую строятся на началах их разделения на «центры затрат» и «центры прибыли» со всеми вытекающими последствиями, включая трансфертное ценообразование. Соответственно, потенциальной зоной риска становится любой холдинг, в котором активы не консолидированы на 100%, если только не рассчитывать на то, что все без исключения акционеры компании, являющейся «центром затрат», удовлетворятся своей незавидной ролью.

3. Постановление содержит новую и весьма ценную трактовку того, как именно могут быть нарушены права и законные интересы акционера1. Впервые признана связь между экономическим эффектом сделки для акционерного общества и правами и интересами его акционеров. Судам рекомендовано при установлении убыточности сделки для акционерного общества исходить из того, что права и законные интересы истца нарушены, если не будет доказано иное. Это в корне меняет существовавшую ранее ситуацию, когда доводы акционера об уменьшении активов общества в результате оспариваемой сделки, снижении чистой прибыли и, соответственно, о нарушении права на получение дивидендов в расчет не принимались.

Нельзя не отметить весьма своеобразную оговорку в тексте Постановления: «Права и законные интересы акционера считаются нарушенными, если не будет доказано иное». Таким образом, возможность отказа в иске даже при наличии убытков, причиненных акционерному обществу, все­таки существует, хотя такая возможность рассматривается нами, скорее, как теоретическая.

Кроме того, обращает на себя внимание очевидная неравнозначность категорий «неблагоприятные по­следствия» и «убытки». Из буквальной трактовки указаний Пленума следует, что если возникновение неблагоприятных по­следствий для акционерного общества или акционеров в результате совершения оспариваемой сделки будет установлено, то данный факт сам по себе не будет свидетельствовать о нарушении прав и интересов акционера, а соответственно, и о наличии всех условий для признания сделки недействительной. Полагаем, что такой формальный подход может быть уточнен последующей судебной практикой.

Правовые позиции, выработанные Пленумом ВАС РФ в Постановлении, определенно потребуют от корпораций и их управляющих предельно внимательного отношения к вопросу о совершении сделок с заинтересованностью. Отклонения от рыночных ставок и сроков, введение невыгодных для акционерного общества условий вполне могут явиться предметом пристального внимания миноритарных акционеров, а в перспективе – и органов судебной власти.

Значение новелл Постановления трудно переоценить, особенно если принять во внимание известную скудость практики разбирательства подобных споров на уровне высшей судебной инстанции. Достаточно сказать, что едва ли не единственным прецедентом остается Постановление Президиума ВАС РФ от 12 ноября 2002 г. № 6288/02, которым судебные акты нижестоящих судов (естественно, об отказе акционеру в иске) оставлены в силе с весьма категоричной формулировкой: «истец не доказал, какие реально его права как акционера нарушены и какие конкретно неблагоприятные последствия повлекла для него данная сделка». Отметим, что эта правовая позиция в последующем нашла отражение во многих судебных актах, закономерно принимавшихся не в пользу миноритарных акционеров. По сути, была сформирована порочная практика, игнорирующая «производность» иска акционера о признании недействительной сделки с участием акционерного общества (т.е. то обстоятельство, что такой иск предъявляется акционерами не только и не столько в защиту собственных имущественных прав, сколько в интересах самого общества).

Подобное положение слабо отражало как конституционно­правовые установки, сформулированные КС РФ в Постановлении от 10 апреля 2003 г. по делу о проверке конституционности п. 1 ст. 84 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. «Об акционерных обществах», так и в целом растущее внимание к реализации высоких стандартов корпоративного управления, а потому не могло долго оставаться неизменным. В этом смысле Постановление вполне можно рассматривать в качестве ожидаемого инструмента, призванного обеспечить должный баланс интересов различных участников корпоративных правоотношений.