Analytics Publications

Отдел по противодействию коррупции саратовского правительства дал отрицательное заключение на инициативу облпрокуратуры по внесению изменений в Устав области, ужесточающих требования к нормативно-правовым актам госвласти. По мнению чиновников, некоторые изменения носят «коррупциогенный характер». В прокуратуре обвиняют правительство в намеренном затягивании процесса рассмотрения законодательной инициативы в парламенте, ссылаясь на то, что в Липецкой области аналогичный закон успешно действует. Наблюдатели видят причину конфликта в несовершенстве федерального законодательства. 

Прокуратура Саратовской области обвинила созданный в региональном правительстве отдел по противодействию коррупции в торможении процесса прохождения в законодательном собрании законодательной инициативы, касающейся изменений в Устав области. Как рассказал „Ъ“ начальник экономического отдела облпрокуратуры Андрей Низовцев, в мае прокурор области Евгений Григорьев предложил ужесточить требования к нормативно-правовым актам органов госвласти области. Статью 67.1 Устава надзорный орган предлагал дополнить пунктом 5, из которого следовало, что в нормативно-правовых актах не допускается содержание некоторых «коррупционных факторов». В их числе: «неоднозначность правовых норм, допускающих их различное толкование в правоприменительной практике; использование неоднозначных терминов, понятий и формулировок категорий оценочного характера, с неясным, неопределенным содержанием; множественность вариантов диспозиций или потиворечие правовых норм, дающее возможность правоприменителю произвольно выбирать вариант поведения».

«Эта инициатива надзорного органа родилась не случайно, — говорит прокурор Низовцев. — По рекомендации Генпрокуратуры мы взяли за основу аналогичный законопроект коллег из прокуратуры Липецкой области, который был принят их законодательным собранием год назад и успешно зарекомендовал себя в регионе». По его словам, законопроект прошел антикоррупционную экспертизу в отделе по противодействию коррупции при правительстве Саратовской области. Эксперты пришли к выводу, что «положения ряда абзацев пункта 5 статьи 67.1 имеют коррупциогенный характер по признаку широты административного усмотрения». «В отделе нам до сих пор не объяснили, что они имели в виду,— отметил Андрей Низовцев. — Замечу, что именно по нашей инициативе этот орган, который бы проводил экспертизу нормативно-правовых актов, разрабатываемых в стенах правительства, появился в его структуре». Теперь, по словам начальника экономического отдела облпрокуратуры, законодательная инициатива надзорного органа затормозилась: «В областной думе нам было четко сказано, что без положительного заключения отдела законопроект принят не будет».

Между тем, по словам начальника отдела липецкой областной прокуратуры по надзору за исполнением федерального законодательства Андрея Зеленова, в регионе аналогичные положения работают достаточно эффективно. «Областной совет депутатов активно использует их при проработке законопроектов на комиссиях и комитетах, — пояснил господин Зеленов.— И правовых проблем у нас не возникает. В каждую сессию региональное заксобрание утверждает не менее 20 важных законопроектов, из них таких, где могут быть коррупционные проявления, — не менее десяти».

Саратовскую областную прокуратуру поддержала и уполномоченный по правам человека в регионе Нина Лукашова. «Представленный законопроект устанавливает требования, предъявляемые к нормативно-правовым актам органов госвласти области, не допускающие неоднозначности правовых норм, множественных вариантов диспозиции,— пояснила она.— Законодательное закрепление этих ограничений позволит принимать более качественные нормативно-правовые акты, избежать коррупционных правонарушений, связанных с несовершенством законодательства».

«Закон носит обязательный характер, он определяет нормы, которые также обязательны к исполнению,— сообщил о позиции обправительства в споре советник начальника областного отдела по противодействию коррупции Алексей Горячев. — И при этом нормы должны быть абсолютно четко прописаны, они не могут иметь неоднозначного расширенного толкования. За исполнением закона смотрят различные инстанции, надзирающие органы, граждане. Если норма недостаточно четко прописана, то рассмотрение этого спора будет возложено на суд. А судья в таком случае будет рассматривать нормативно-правовой акт по своему усмотрению, не имея точного определения нормы, он получит возможность его расширенного толкования. В этом случае судья становится стороной процесса, как и две спорящие стороны. Но мы не можем возложить на судью такую роль и дать возможность ему этим злоупотребить».

Юрист правового отдела Саратовской губернской Торгово-промышленной палаты Марина Израйлева считает, что в законопроекте нет коррупциогенности, «это только несовершенство юридической техники». По ее словам, «экспертиза на коррупциогенность — краеугольный камень механизма противодействия коррупции». «Но чтобы проводить такую экспертизу, надо знать, что такое коррупция и каковы ее проявления, — говорит юрист. — В том-то и проблема, что нет федерального закона, в котором есть определение коррупции и механизмов борьбы с ней. А то, что делается в Саратовской области, — это попытки дать такое определение». «Прокуратура, готовя законопроект, руководствовалась исключительно благими намерениями,— считает руководитель Волгоградского филиала адвокатского бюро «Вегас-Лекс» Александр Вязовик.— Любой правоприменитель сталкивается с такими проблемами не только регионального, но и в значительной степени федерального законодательства, как размытость формулировок правовых норм, неточности в определении терминов, а пробелам в нормативном правовом регулировании посвящены даже отдельные статьи в ряде кодексов. Однако сомневаюсь, что эти проблемы можно разрешить принятием одного такого закона, запрещающего перечисленные выше негативные явления».