Analytics Publications

До недавних пор суды, рассматривая дела о пропаже акций, руководствовались следующим правилом: акционерное общество  должно возмещать своим акционерам ущерб за утраченные акции в любом случае, даже если виновником пропажи является не общество, а регистратор. Соответствует ли такая практика Основному закону, решит Конституционный Суд, который приступил к рассмотрению дела о проверке норм «акционерного» закона. А пока о данной проблеме в целом и о прогнозах  по поводу вердикта КС РФ в частности рассуждает cтарший юрист корпоративной практики юридической фирмы «Вегас-Лекс» Максим ГРИГОРЬЕВ.

- С октября 2009 г. действует правило о солидарной ответственности АО и регистратора за убытки, причиненные акционеру, в том числе в случае утраты акций. Одни эксперты считают, что АО в любом случае отвечает перед акционером за утрату акций, другие утверждают, что ответственность должен нести тот, кто собственно и нарушил права акционеров - или общество, или регистратор, или (при наличии вины) сразу обе стороны. Какой позиции придерживаетесь Вы? 

- Это очень серьезный вопрос. По моему мнению, данную проблему необходимо рассматривать не в плоскости «виноват - не виноват», а вникать в нее более глубоко: оценивать, кто с экономической, информационной, правовой и других позиций в цепочке «эмитент - регистратор - акционер» выступает наиболее уязвимым лицом и, как следствие, кому следует предоставить больше юридических гарантий, кого необходимо обеспечить более эффективными механизмами, средствами и способами защиты прав и законных интересов.

Согласно положениям ГК РФ и Федеральных законов «О рынке ценных бумаг» и «Об акционерных обществах» эмитенты акций являются коммерческими организациями, созданными в форме хозяйственных обществ. Главная цель их деятельности - получение максимальной прибыли, то есть предпринимательство как таковое. Согласно ст. 2 ГК РФ предпринимательская деятельность осуществляется ее участниками на их страх и риск. Рискованностью коммерческой деятельности, в частности, объясняются особые повышенные требования в гражданском законодательстве к коммерческим организациям и индивидуальным предпринимателям, например установление в ст. 401 ГК РФ принципа их ответственности за нарушение обязательств «без вины».

В соответствии с действующим законодательством РФ держатель реестра (регистратор) - это профессиональный участник рынка ценных бумаг. Деятельностью по ведению реестра может заниматься только юридическое лицо.

Если абстрагироваться от того, что организации создаются и управляются людьми и представляют собой, по сути, «людской субстрат» (органическая теория существования юрлиц), и исходить из закрепленной в действующем российском законодательстве теории юридического лица как фикции, можно смело утверждать, что организация, которая выбрала в качестве организационно-правовой формы акционерное общество и решила выпускать акции (эмитент), и организация, получившая лицензию на осуществление деятельности по ведению реестра ценных бумаг (регистратор), сами избрали для себя путь повышенной правовой ответственности в обмен на специальные правовые, профессиональные и деловые возможности. Они являются профессиональными участниками экономического оборота акций, значит, априори должны быть более осмотрительны, осторожны, компетентны в этих вопросах.

Акционер же (по крайней мере в настоящий момент в России) не всегда выступает в роли матерого инвестора, знающего все тонкости и нюансы деятельности на рынке ценных бумаг, в том числе касающиеся отражения акции в реестре владельцев ценных бумаг. Довольно часто встречаются случаи, когда гражданин стал акционером как работник акционировавшегося предприятия или наследник такого работника. Эти лица, как правило, вообще не обладают какими-либо правовыми и экономическими познаниями в области рынка ценных бумаг.

Статус акционера не превращает автоматически его обладателя в предпринимателя с повышенной гражданской ответственностью и рисками, необходимостью осуществлять свою «акционерную» деятельность на свой страх и риск, как это определено для профессиональных участников бизнеса (в нашем случае - эмитента и регистратора).

Статья 2 Закона об АО говорит только о том, что акционер несет риск убытков в размере стоимости своих акций, но лишь в связи с деятельностью самого АО. Точнее, это правило относится к оценке рынком эффективности хозяйственной деятельности эмитента или оценке получаемых / теряемых в процессе этой деятельности активов. То есть акционер несет риск потери именно рыночной стоимости акций, но не самих акций. Даже если рыночная стоимость акций опустится до нуля, сама бездокументарная ценная бумага не прекратит своего существования и будет продолжать принадлежать акционеру.

Действующее гражданское законодательство не предусматривает взыскания иной законной меры гражданско-правовой ответственности за ненадлежащее ведение реестра акционеров, кроме как взыскание убытков (ст. 15, нормы гл. 25 ГК РФ). Как известно, убытки очень трудно доказываются в российских судах, возникает множество вопросов и при оценке их размеров. Кроме того, применительно к нашей ситуации могут быть проблемы с состоятельностью эмитента или регистратора, что особенно актуально в условиях финансового кризиса и его последствий, когда множество эмитентов не могут справиться со своими долгами и вынуждены выдерживать многочисленные баталии в судах со своими кредиторами, а иногда и «уходить» в банкротство, некоторые пытаются выводить свои активы путем использования сомнительных схем.

Получается, что в цепочке «эмитент - регистратор - акционер» наиболее слабым звеном является последний. Поэтому его права и законные имущественные интересы подлежат усиленной защите.

Помимо этого, если не вдаваться в дискуссию относительно существования особых корпоративных правоотношений и пользоваться выработанным теоретическим инструментарием и преобладающими подходами судебной практики, акционер состоит с акционерным обществом в обязательственных правоотношениях. Содержание этих правоотношений наполняется посредством указания в законах и иных подзаконных нормативных актах на конкретные права и обязанности их сторон. В качестве одной из таких обязанностей Закон об АО предусматривал необходимость несения эмитентом повышенной ответственности за действия регистратора (можно даже сказать, за выбор регистратора) по надлежащему ведению реестра.

Вместе с тем, поскольку Федеральные законы «О рынке ценных бумаг» и «Об акционерных обществах» и Положение о ведении реестра владельцев именных ценных бумаг, утвержденное ФКЦБ России в 1997 г., не предполагали специальных правил об основаниях и размере ответственности держателя реестра акционеров, регистратору даже при совершении существенных нарушений, грубой неосторожности при ведении реестра удавалось избежать ответственности непосредственно перед акционером. Можно возразить на это, что ст. 15.22 КоАП РФ устанавливает суровое наказание для регистратора за ненадлежащее выполнение требований акционера (уполномоченного лица), а также требований законодательства к ведению реестра: вплоть до штрафа на держателя реестра до 1 млн рублей. Однако данная административная санкция имеет только превентивное значение и не влияет на восстановление имущественного положения акционера (скорее даже бывшего владельца акций), утратившего свои ценные бумаги.

Между тем противоречивость судебной практики в отношении надлежащего ответчика по требованиям акционеров об убытках и многочисленные публикации на эту тему «вскрывали» проблему: многим казалось несправедливым такое положение вещей, а именно необходимость несения эмитентом всей полноты ответственности и возможность регистратора, несмотря на профессиональный характер своей деятельности, уходить от гражданско-правовых санкций.

В связи с этим мне представляется правильным решение законодателя ввести солидарную ответственность и эмитента, и держателя реестра за убытки, причиненные акционеру в результате утраты акций или невозможности осуществить права, предоставляемые акциями, если это было вызвано ненадлежащим соблюдением правил формирования и ведения реестра акционеров. Этим законодатель попытался максимально обеспечить права и законные интересы акционеров. Причем применение данного механизма ответственности справедливо ограничено случаями непреодолимой силы и действиями (бездействием) акционера, которые стали причиной ненадлежащего исполнения регистратором своих обязанностей.

Правда, указание в новой редакции Закона об АО на непринятие акционером разумных мер к уменьшению убытков как на обстоятельство, исключающее ответственность регистратора и эмитента, может вызвать множество споров и противоречий в судебной практике. Но это относится к любой норме, предполагающей судебное усмотрение. Я считаю, что опытный и добросовестный судья в таких случаях найдет возможность вынести справедливое решение. Хотя некоторые эксперты могут оценить такое положение как «каучуковую норму», необоснованно расширяющую сферу судейского усмотрения.

Хотелось бы также отметить, что вопросы вины в рассматриваемом случае законодателем правильно положены в основу применения механизма регресса (обратного требования) между невиновным и виновным в причиненных и взысканных убытках.

 - По вопросу ответственности АО и регистратора складывалась противоречивая судебная практика. Почему, на Ваш взгляд, законодатель пошел по пути установления для них именно солидарной ответственности?

- Как мне кажется, законодатель искал возможности установления баланса интересов эмитента, регистратора и акционера, а также пути гармонизации довольно «разношерстной» судебной практики, вызванной неоднозначным толкованием действующих ранее норм Закона об АО, в том числе в системной взаимосвязи с положениями иных нормативных правовых актов: суды то взыскивали убытки в пользу акционера только с эмитента, то, руководствуясь конкретными обстоятельствами дела, признавали надлежащим ответчиком по таким спорам регистратора. Можно было увидеть и судебные акты, где регистратор и эмитент привлекались к солидарной ответственности со ссылкой на ст. 322 ГК РФ. ВАС РФ признавал такую практику неправильной, однако некоторые постановления кассаций (например, Московского округа), содержащие такой вывод, не были отменены.

В практике также встречались попытки применить механизм, закрепленный в ст. 1080 ГК РФ, и взыскать солидарно убытки, возникшие вследствие хищения акций, с регистратора и эмитента как с лиц, совместно причинивших вред акционеру. Однако на уровне ВАС РФ такие подходы не получили поддержки. Высшая арбитражная инстанция указала, что взыскиваемые убытки возникли из обязательственных, а не деликтных отношений.

При этом ВАС РФ исходя из содержания статьи 403 ГК РФ (должник (эмитент) отвечает за нарушение обязательства третьими лицами, на которых было возложено исполнение (регистратор), если законом не установлено, что ответственность несет являющееся непосредственным исполнителем лицо) сделал четкий вывод, что ответственность перед своими акционерами за неисполнение обязанности по надлежащему ведению и хранению реестра акционеров несет само акционерное общество, поручившее ведение реестра регистратору.

Поправками теперь законодательно определена фигура надлежащего ответчика (ответчиков) по искам о взыскании убытков за ненадлежащее ведение реестра, в определении которой до вступления в силу новелл Закона об АО встречались различные подходы и противоречивые выводы.

Мне кажется, что выбор солидарного механизма ответственности регистратора и эмитента объясняется прежде всего желанием законодателя обеспечить акционера эффективной защитой его имущественной сферы, его прав на и из акций, которыми он обладает, о чем я только что говорил.

Конечно же, у регистратора и эмитента могут быть множество возражений относительно сбалансированности и справедливости нового подхода к решению данной проблемы. И эти возражения могут иметь достаточно обоснованных, разумных аргументов «против» солидарной ответственности. Но и доводов акционеров «за» будет не меньше, и они будут не менее аргументированными.

Однако здесь необходимо понимать, что создать идеальный закон (норму закона) невозможно. И не только потому, что сами люди не идеальны или потому, что нормативное правило поведение направлено на регулирование отношений, в которых не все их субъекты являются недобросовестными или неразумными. Дело в том, что любая норма закона, сам закон - это всегда своего рода компромисс. При установлении такого компромисса, как правило, слабые стороны правовых отношений получают повышенные правовые гарантии и расширенный арсенал возможностей защиты, а более сильные, компетентные участники вынуждены нести повышенные риски. Самый яркий пример этого: повышенная - защита потребителей перед продавцами, исполнителями услуг, подрядчиками, изготовителями товаров, поступающих в розничную продажу.

По моему мнению, установление совместной ответственности регистратора и эмитента на паритетных началах (50 на 50) является попыткой не только унификации правоприменительных подходов, но и компромиссном снятия напряженности в вопросах трех «почему»: «Почему должен отвечать только эмитент?», «почему должен отвечать только регистратор?» и «Почему должен кто-то отвечать перед акционером, если невозможно установить, кто конкретно или больше виноват в возникновении убытков - регистратор либо эмитент?»

- Какие сложности в применении термина "вина юридического лица" возникают на практике? При определении степени вины?

- Тут необходимо обратиться к истории вопроса. Ранее (до вступления поправок в Закона об АО в силу) эмитент в подавляющем большинстве случаев привлекался к ответственности перед акционером за убытки и без наличия вины. Основанием для такого вывода служило положение пункта 3 статьи 401 ГК РФ и коммерческий характер деятельности эмитента.

Также в практике встречались выводы (при привлечении к ответственности регистратора перед эмитентом), что держатель реестра несет ответственность за убытки, причиненные ненадлежащим исполнением обязательств по договору о ведении реестра, даже в том случае, если при той степени заботливости и осмотрительности, которая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, он принял все меры

Таким образом, до внесения изменений все было достаточно просто: регистратор и эмитент отвечали перед акционером или друг перед другом независимо от наличия или отсутствия вины.

Теперь же ситуация изменилась, в связи с чем в предмет доказывания при разрешении регрессного требования включен вопрос о наличии у солидарных должников вины в причинении убытков и о ее степени.

Что такое вина? Вина как условие наступления гражданско-правовой ответственности - это отношение лица к своему противоправному поведению и его результатам. Умысел означает осознание правонарушителем совершенных виновных действий и желание или допущение наступления связанного с этими действиями результата. При неосторожной форме вины лицо не предвидит наступления вредных последствий, хотя могло и должно было их предвидеть, или же предвидит указанные последствия, но легкомысленно надеется их предотвратить.

В науке существует также характеристика вины не как психологической, а как некой объективной поведенческой категории, отражающей предшествующее нарушению поведение субъекта, непринятие правонарушителем всех возможных мер для надлежащего исполнения обязательства. Хотя в литературе встречается критика этого подхода, но в судебной практике и некоторых рекомендательных документах органов публичной власти прослеживается именно понимание вины как поведенческой категории.

Например, суды при исследовании вины профессиональных участников экономического оборота зачастую придают большое значение вопросу о достаточности принятых ими мер для обеспечения выполнения обязанности. При этом используется принципы разумности, осмотрительности, добросовестности, исследуют обычаи делового оборота в конкретной сфере деятельности, практику работы названного участника, какому лицу было доверены функции по выполнению обязательств, которые были ненадлежаще исполнены (т.е. кадровая политика с точки зрения осмотрительности).

В связи с этим суды при оценке реальной возможности лица при конкретных обстоятельствах реализовать свои права и отсутствия препятствий, находящихся за пределами его воли не принимают во внимание ссылки юридического лица на так называемый эксцесс исполнителя являются несостоятельными. Причина вот в чем: учитывая, что все действия юридического лица опосредованы и выражаются в действиях тех физических лиц, которые в силу закона, трудового договора, учредительных и иных документов представляют это лицо в отношениях с третьими лицами и выступают от его имени, принимают решения и осуществляют управление, все действия работника юридического лица рассматриваются как действия этого лица. Кроме того, правильный подбор и расстановка кадров, допуск к полномочиям, контроль за деятельностью работников - все это также является проявлением разумной осмотрительности лица, направленной на обеспечение его деятельности;

Какие проблемы «вины юридического лица» следуют из понимания вины как психологической категории? Поскольку юридическое лицо - это всего лишь правовая фикция, то и психологического отношения у него к совершенному деянию не имеется. Однако данное «несогласие» практически полностью нивелируется законодателем с помощью давно разработанных правовых механизмов и институтов.

Вина юридического лица выражается в виновном поведении его органов управления, работников, действовавших при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей, т. е. вина организации устанавливается опосредованно через оценку поведения физических лиц, состоящих с ней в специальных отношениях.

Что касается степени вины, то в гражданском праве, в отличие от уголовного, как правило, не делят его на прямой и косвенный. Разделяется только простая и грубая неосторожность. Критерием такого разграничения является степень предвидения вредных последствий в сочетании с различной степенью обязанности такого предвидения. Если лицо не соблюдает требований, которые к нему предъявляются как к конкретному субъекту с учетом его опыта, знаний, профессиональной подготовки, то оно допускает простую неосторожность. При несоблюдении не только этих требований, но и минимальных элементарных, понятных каждому требований, неосторожность считается грубой.

Как видно, оценка вины и ее степени - довольно субъективный процесс. В связи с чем при разрешении регрессных споров основное значение будет иметь судебное усмотрение.

Однако на настоящий момент я не вижу серьезных причин опасаться каких-либо новых проблем в правоприменительной практике установления вины и ее степень в отношении регистратора и/или эмитента. Данные категории в отношении юридических лиц уже давно существуют и применяются судьями при разрешении иных дел.

- Насколько эффективен механизм регресса, предусмотренный в п. 4. cт. 44 Закона об АО?  

-  Говорить об эффективности этого механизма можно только после применения его на практике: реализация данного инструмента поставлена в зависимость от вины того или иного солидарного должника и возможности определения степени их вины. Поэтому многое зависит от понимания этого механизма судебным корпусом, а не от конкретных формулировок измененного Закона об АО. Недаром стала крылатой фраза Фридриха Великого: «Дурные законы в хороших руках исполнителей - хороши; и самые лучшие законы в руках дурных исполнителей - вредны».

Мое мнение: механизм регресса, закрепленный новеллами, разумен и может быть действенным средством для справедливого распределения бремени ответственности между регистратором и эмитентом.

- Связана ли новелла в п. 4. cт. 44 Закона об АО с проблемой идентификации акций при виндикации? 

-  Да, связана. Собственник утраченных акций обращается за взысканием убытков в двух случаях: если ценные бумаги уже невозможно виндицировать или если их бывший законный владелец утратил интерес в истребовании акций (например, в связи с существенным снижением их рыночной стоимости). Но не всегда у эмитента может быть достаточно средств для возмещения акционеру рыночной стоимости утраченных акций. Привлечение регистратора к солидарной ответственности повышает шансы истца компенсировать свои потери.

Невозможность виндикации акций в большинстве случаев возникает именно в связи с утратой первоначальными акциями своих индивидуализирующих признаков - номера, выпустившего их эмитента, вида, номинальной стоимости. Для этого спорные акции могут быть, например, конвертированы в акции другого АО при присоединении или слиянии либо в доли ООО при преобразовании. В арбитражной практике встречаются единичные случаи истребования акций даже после такой конвертации. Но теория и превалирующая практика показывают, что бывшему акционеру остается только одна возможность для компенсации своих потерь - обращение с требованием о возмещении убытков.

- Повлияет ли эта новелла на рынок страхования специальных участников рынка ценных бумаг?

- Данный вопрос лежит вне юридической сферы. Это связано с конкретными бизнес-решениями топ-менеджмента страховщиков. Было бы логичным, что появление у регистратора новой ответственности должно сказаться на повышение размера страховой премии страховщика или на предложения им новых программ. В отношении иных участников рынка ценных бумаг новелла не должна повлиять на их взаимоотношения со страховой компанией.

- Встанут ли судьи КС РФ на сторону заявителей, среди которых такие именитые компании, как Газпром и Сбербанк? Каковы Ваши прогнозы по поводу вердикта Конституционного Суда?  

- Трудно прогнозировать, какую позицию займет КС РФ при разрешении этой проблемы: в состав суда входят эксперты с богатым практическим, теоретическим и житейским опытом, причем каждый из этих судей имеет свое объяснение того или иного общественного явления. Вспомним, сколько особых мнений судьи КС РФ высказывают по отдельным проблемам.

Как показывает практика рассмотрения заявлений в КС РФ, именитость компании, обратившейся с вопросами о конституционности тех или иных положений федеральных законов, ни в коем случае не является залогом успеха и не влияет на конечный вердикт. Мне кажется, что заявители не смогут переломить многолетнюю практику применения старой редакции п. 4 ст. 44 Закона об АО, учитывающую, в частности, положения ст. 403 ГК РФ и защищающую интересы наиболее слабой стороны - акционера.