Аналитика Публикации

По статистике Управления ООН по наркотикам и преступности[1], доля отмывания денежных средств ежегодно составляет 2–5% от мирового ВВП[2]. Международный валютный фонд сравнивает объемы отмывания денег с размером федерального бюджета США. В силу роста количества и масштаба международных транзакций, за которыми из-за развития цифровых технологий и интернета становится гораздо сложнее проследить, необходимы скоординированные усилия и максимально унифицированное регулирование.

Примером такого регулирования стало новое законодательство Европейского союза в сфере противодействия легализации незаконных денежных средств, в частности Директива ЕС 2015/849 о противодействии использованию финансовой системы для отмывания денег и финансирования терроризма (далее — Директива)[3] и Регламент (ЕС) 2015/847 об информации, сопровождающей переводы денежных средств (далее — Регламент).

Кого все это касается?

Невзирая на то что Россия не входит в ЕС и Европейскую экономическую зону (ЕЭЗ), новое европейское регулирование так или иначе затронет:

— российские кредитные организации, включая банки, имеющие материнское участие, филиалы на территории ЕС и ЕЭЗ;

— российские платежные учреждения, включая банки, и иных провайдеров платежных услуг, имеющих материнское участие, филиалы на территории ЕС и (или) эмитирующих электронные деньги на территории ЕС и ЕЭЗ;

— российских потребителей и юридических лиц, приобретающих товары у европейских предприятий онлайн-торговли посредством платежных инструментов, в том числе при участии российских субъектов (Регламент распространяется на платежи в любой валюте, в т.ч. полученные из третьих стран оператором платежной системы, действующим в ЕС или ЕЭЗ);

— российских предпринимателей, участвующих в капитале банковских учреждений или провайдеров платежных услуг, зарегистрированных в ЕС и ЕЭЗ;

— российские компании, желающие зарегистрировать филиалы за рубежом (в ЕС/ЕЭЗ), — в части требований к информации о бенефициарных владельцах согласно Директиве.

Если российский законодатель пытается выстроить схему борьбы с финансовыми преступлениями и отмыванием денег на внутригосударственном уровне[4], то европейский законодатель идет дальше, разрабатывая регулирование, которое носит частично экстерриториальный характер и затрагивает не только третьи страны, но и вопросы персональных данных и частной жизни зарубежных бенефициаров европейских компаний.

С одной стороны, это не плохо, ведь глобальные проблемы вроде терроризма и отмывания денег требуют комплексных мер и единообразного регулирования. С другой стороны, необходимо соблюдение принципа пропорциональности, а это значит, что потребуется найти некую золотую середину между раскрытием и прозрачностью в бизнесе и финансовой сфере и защитой персональных данных.

Директива ЕС 2015/849

Для минимизации рисков отмывания денег важно понимание, кто реально стоит за компанией, то есть владеет основным пакетом ее акций или иным образом контролирует управление, занимает руководящие посты. Именно этим руководствовалась Европейская комиссия, выступая в 2015 г. с инициативой создания центральных реестров с данными о конечных бенефициарах на национальном уровне с последующей передачей такой информации в единый общеевропейский реестр[5].

При этом бенефициарами следует признавать лиц, прямо или косвенно владеющих более 25% акций/долей в уставном капитале компании и тем или иным образом способных влиять на деятельность компании, включая высший корпоративный менеджмент. По усмотрению государства данный порог может быть снижен в соответствии с внутренним законодательством. Централизованный реестр вводится в развитие принципа know your customer, а также для целей соответствия международным стандартам и лучшим коммерческим практикам.

Целью разработки и принятия новой, четвертой по счету, Директивы ЕС (далее также — Четвертая Директива)[6], как следует из ст. 1, является предотвращение использования финансовой системы Евросоюза для отмывания денег и финансирования терроризма. Для достижения этой цели и была создана единая база данных бенефициарных владельцев, доступ к которой получили три группы лиц (ст. 30 Директивы):

— компетентные органы власти ЕС и органы европейской финансовой разведки;

— обязанные лица, среди которых: кредитно-финансовые институты, налоговые консультанты, риелторы, аудиторы, нотариусы и иные лица, которые осуществляют проверку клиентов ввиду специфики выполняемой деятельности;

— прочие лица и компании при наличии легитимного интереса в получении доступа к информации из реестра.

Для выполнения требований Четвертой Директивы компании должны раскрывать следующую информацию о своих бенефициарах (beneficial ownership information):

— имя;

— дата и год рождения;

— гражданство;

— страна постоянного проживания;

— природа владения;

— размер доли в компании.

Стоит отметить, что при обсуждении нововведений в законодательство ЕС о противодействии отмыванию денег в позициях разных европейских стран наблюдались расхождения. Так, например, Великобритания (будучи в составе ЕС), Франция, Нидерланды и Дания выступали за полную прозрачность и открытые реестры. Другая группа государств, возглавляемая Германией, настаивала на сохранении конфиденциальности информации о бенефициарных владельцах и предоставлении лишь ограниченного доступа к данным, содержащимся в реестрах.

Компромисс, казалось, был найден, когда доступ к реестрам получили не только правоохранительные органы и финансовые институты, но и отдельные лица, которые могли обосновать свой законный интерес в получении такой информации. Другой спорный вопрос связан с формулировкой «законный интерес», так как не совсем ясно, как трактовать данное понятие. Отсутствие ясности в определении, что считать законным интересом на общеевропейском уровне, приводит к тому, что решение этого вопроса отдано на откуп государствам-членам, что почти гарантирует отсутствие единообразия в толковании в силу различных подходов на внутригосударственном уровне.

Обязательная идентификация и комплексная клиентская проверка (Due Diligence) в отношении бенефициарных владельцев компаний/трастов должны проводиться в следующих случаях (ст. 11 Директивы):

а) при установлении деловых отношений;

б) при заключении сделки на сумму более 10 000 евро (вне зависимости от того, идет ли речь об одной или нескольких связанных сделках);

в) при осуществлении транзакций на сумму более 2000 евро для представителей игрового бизнеса;

г) при наличии риска отмывания денежных средств и финансирования терроризма;

д) в случаях сомнений относительно достоверности и достаточности ранее полученных от клиента сведений.

Комплексная клиентская проверка — одно из главных нововведений Четвертой Директивы. При этом примечательно, что такая проверка может проводиться и в отношении клиентов из третьих стран.

Комплексная клиентская проверка — пожалуй, одно из главных нововведений Четвертой Директивы. При этом примечательно, что такая проверка может проводиться и в отношении клиентов из третьих стран (т.е. иностранных бенефициарных владельцев), если существуют высокий риск и обоснованные подозрения в отмывании денег. Это требование распространяется на необычно крупные трансграничные сделки, не имеющие под собой экономических и законных оснований, а также сделки с участием влиятельных политических лиц (ВПЛ; politically exposed persons — PEPs). При этом под ВПЛ понимаются физические лица, которые выполняют или ранее выполняли какие-либо государственные функции, например главы государств или правительств, политические деятели, судьи и сотрудники вооруженных сил, менеджеры крупных государственных компаний, представители крупных политических партий, а также члены семей названных лиц.

Четвертая Директива предусматривает всеобъемлющую клиентскую проверку в отношении влиятельных политических лиц как из европейских стран, так и из третьих стран, не делая различий между ними.

Следуя международным стандартам, Четвертая Директива предусматривает всеобъемлющую клиентскую проверку в отношении ВПЛ как из европейских стран, так и из третьих стран, не делая различий между ними.

Таким образом, введение института реестров конечных бенефициарных владельцев — одно из ключевых нововведений Четвертой Директивы, которое, пожалуй, не стало неожиданностью для Европы. Комиссия ЕС уже подводит первые итоги и к июню 2019 г. готовит доклад о статусе объединения национальных реестров бенефициаров в единый общеевропейский реестр.

Регламент (ЕС) 2015/847

Еще одно нововведение ЕС — Регламент (ЕС) 2015/847 об информации, сопровождающей переводы средств. Регламент стал действовать с конца июня 2017 г. и был разработан для целей реализации рекомендации № 16 о безналичных переводах, утвержденной Группой разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ)[7].

Сразу стоит отметить, что рекомендации ФАТФ не имеют обязательной силы, поскольку финансовые, административные и правовые системы на национальном уровне разные и их унификация едва ли возможна. Рекомендации ФАТФ нашли свое отражение в формате Регламента по той причине, что европейский регулятор стремился имплементировать рекомендации максимально одинаково в рамках всей Европы во избежание дискриминации при осуществлении платежей между государствами — членами ЕС и транснациональных платежей.

Регламент устанавливает порядок отслеживания денежных переводов в любой валюте, которые получены или отправлены платежным сервисом, расположенным в ЕС и ЕЭЗ. Отслеживание обеспечивается за счет установления требований к сопровождающей переводы информации, распространяющихся на платежные сервисы, которые участвуют в цепочке переводов. Принцип отслеживания: чем выше сумма перевода и чем выше риск того, что это разовый (а не регулярный) перевод, тем больше необходимость проверки данного перевода.

Регламент EC 1781/2006, действовавший ранее, устанавливал обязанность платежной системы предоставлять и осуществлять проверку только информации о плательщике. Новый Регламент требует предоставления информации также и о получателе денежных средств.

В частности, оператор платежной системы плательщика при переводе денежных средств должен предоставлять следующую информацию в части или в целом в зависимости от юрисдикции, в которой учрежден оператор платежной системы получателя платежа, и суммы перевода:

1) наименование плательщика;

2) номер счета плательщика;

3) адрес плательщика;

4) наименование получателя платежа;

5) номер счета получателя платежа.

К примеру, если оператор платежных услуг, учрежденный в ЕС или ЕЭЗ, осуществляет денежный перевод в адрес оператора получателя платежа вне пределов ЕС или ЕЭЗ на сумму более 1000 евро, то должна быть предоставлена вся информация, указанная выше. В случае же если оператор платежной системы и отправителя, и получателя платежа учрежден в ЕС или ЕЭЗ, то достаточно только номера счета отправителя и получателя платежа без привязки к сумме перевода и без необходимости предоставлять какую-либо дополнительную информацию.

Если провайдер платежного сервиса получателя платежа не располагает необходимой информацией о переводе, то он вправе исполнить, приостановить или отказать в совершении платежа.

Следовательно, если провайдер платежного сервиса получателя платежа не располагает соответствующей информацией о переводе, то он вправе исполнить, приостановить или отказать в совершении платежа. При проверке информации о платежах платежные системы должны быть максимально бдительны и, принимая во внимание все факторы риска, сообщать о подозрительных транзакциях в компетентные органы незамедлительно после обнаружения таких транзакций. На любые запросы компетентных органов платежные системы также должны отвечать оперативно.

Основной смысл разработанных мер — установление единых стандартов для провайдеров платежных сервисов по всей Европе, включая ЕЭЗ, для целей обеспечения отслеживания платежных операций, а также для защиты и расследования случаев финансирования терроризма. Регламент дополняет собой Четвертую Директиву. Основное требование Регламента — расширение объема информации об отправителе и о получателе платежа, которую должны предоставлять провайдеры платежных сервисов ЕС или ЕЭЗ[8].

Спорные вопросы нового Регламента

Несмотря на то что новый Регламент только расширяет требования предыдущего, к нему есть немало вопросов.

Во-первых, Регламент не устанавливает конкретные меры, которые должны предпринять провайдеры платежных систем (payment service provider) для реализации его требований. Во-вторых, когда требования не ясны до конца, есть вероятность их разной интерпретации на уровне государств-членов. В свою очередь, разное толкование может вызвать перебои с потоком денежных средств внутри ЕС и за его пределами.

Даже если оператор платежной системы не учрежден в ЕС или ЕЭЗ, при отправлении платежей получателям в ЕС или ЕЭЗ необходимо будет соблюдать требования Регламента, что свидетельствует о его экстерриториальном характере.

Еще одним спорным вопросом является экстерриториальный характер Регламента. Не секрет, что он распространяет свое действие на денежные переводы в любой валюте, на провайдеров платежных сервисов или их посредников в случае, если хотя бы один из них осуществляет свою деятельность в рамках ЕС или ЕЭЗ. Однако принятый в ЕС Регламент, как обычно, эхом пронесся по всем остальным странам и территориям. В частности, требования Регламента будут распространяться также на денежный перевод, полученный из третьих стран оператором платежной системы, действующим в ЕС или ЕЭЗ; такой перевод будет подлежать проверке. То есть даже если оператор платежной системы не учрежден в ЕС или ЕЭЗ, при отправлении платежей получателям в ЕС или ЕЭЗ необходимо будет соблюдать требования Регламента, что свидетельствует о его экстерриториальном характере.

К вопросу о персональных данных

Нововведения европейского законодательства по борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма вызвали немалый ажиотаж и много вопросов, особенно в части соотношения нового регулирования с законодательством о персональных данных (далее — ПДн).

Для России требования Регламента тесно связаны с вопросом о передаче ПДн российских граждан провайдерами платежных сервисов за рубеж. Такая передача должна осуществляться с соблюдением российского законодательства о ПДн, например, если речь идет о взаимодействии с европейским финансовым сектором, будь то европейские банки или их дочерние структуры в России, или об обеспечении своевременного проведения расчетов и сделок.

Учитывая, что ситуация с трансграничной передачей данных вызывает много вопросов, кредитные организации направили в адрес Минкомсвязи запрос[9] о порядке осуществления трансграничной передачи персональных данных кредитными и финансовыми организациями. Минкомсвязи в ответе на запрос сослалось лишь на ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 27.07.2006 № 152-ФЗ «О персональных данных», где установлена обязанность оператора ПДн предварительно убедиться, что иностранным государством, куда передаются данные, обеспечен уровень защиты ПДн не ниже, чем в Российской Федерации. Небезызвестно, что одним из критериев оценки адекватности уровня защиты ПДн является факт ратификации государством Конвенции о защите прав физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных от 28.01.1981, ETS № 108. При этом далеко не все европейские государства являются участниками данной конвенции.

Еще больше вопросов с точки зрения защиты ПДн вызвало введение реестров бенецифиаров, вернее тот факт, что такие реестры должны быть публичными. Это может означать, что в теории информация о бенефициарах может стать доступной всем и каждому. Именно поэтому изменения, предложенные новой Директивой, предусматривают, что страны — члены ЕС обязаны обеспечить доступ к информации в реестрах бенефициарных владельцев только лицам, демонстрирующим легитимный интерес. Со своей стороны государства-члены согласно п. 9 ст. 30 Директивы могут предусмотреть ограничение доступа ко всей или части информации о бенефициарном владении на индивидуальной основе в исключительных случаях, если раскрытие такой информации может привести к риску мошенничества, шантажа, похищения, насилия, запугивания в отношении бенефициарного владельца.

Заслуживает внимания официальная позиция Европейского наблюдателя по защите ПДн (European Data Protection Supervisor, EDPS, далее — Наблюдатель), который выступил с комментариями еще на стадии разработки новой Директивы[10].

Наблюдатель предостерег, что принятие изменений, содержащихся в Четвертой Директиве, неизбежно приведет к увеличению числа обрабатываемых ПДн для целей проверки на предмет связи с отмыванием денег и финансированием терроризма. Затронет ли это права субъектов персональных данных? Неизбежно.

Важно понимать, что сбор и обработка ПДн для целей иных, чем обозначены изначально, нарушают фундаментальное правило обработки ПДн, согласно которому ПДн подлежат обработке только для достижения конкретных, заранее определенных и законных целей, заявленных перед началом такой обработки.

Главное, что вызывает сомнения у Наблюдателя по итогам анализа нововведений, — это тот факт, что обработка ПДн, скорее всего, не будет ограничиваться только целями, заявленными Европейской комиссией в новом регулировании, а именно противодействием финансированию терроризма и отмыванию денег. При этом важно понимать, что сбор и обработка ПДн для целей иных, чем обозначены изначально, нарушают фундаментальное правило обработки ПДн, согласно которому ПДн подлежат обработке только для достижения конкретных, заранее определенных и законных целей, заявленных перед началом такой обработки. Не допускается обработка ПДн, несовместимая с целями сбора персональных данных. Аналогичное правило есть и в российском законодательстве (п. 2 ст. 5 Федерального закона «О персональных данных»). В европейской практике оно часто именуется принципом пропорциональности: собираются и обрабатываются только те данные, которые были необходимы для достижения заранее определенных конкретных целей обработки данных.

Поскольку ФАТФ, на базе инструкций и рекомендаций которой и были разработаны Четвертая Директива и новый Регламент, является международной организацией, ее рекомендации и инструкции, как отмечает Наблюдатель, не всегда и не во всем принимают во внимание высокие стандарты защиты прав субъектов персональных данных, имеющиеся в ЕС. При этом не стоит забывать, что для европейских организаций приоритетом должна оставаться ст. 16 Договора о функционировании ЕС (далее — ДФЕС), которая обеспечивает права граждан ЕС на защиту своих ПДн, а также ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Загвоздка состоит и в том, что Четвертая Директива не устанавливает, как ее правила и требования соотносятся с требованиями Директивы ЕС по защите данных 95/46/EC, которую уже заменил Общий регламент по защите данных (General Data Protection Regulation). Этот регламент был принят Европейским парламентом 17 декабря 2015 г. и вступит в силу 25 мая 2018 г.

Судебная практика

Проблема пропорциональности мер по предотвращению отмывания денег и финансирования терроризма по отношению к фундаментальным правам человека уже становилась предметом рассмотрения Суда ЕС в деле Digital Rights Ireland Case[11]. В данном деле суд признал, что борьба с терроризмом и серьезными преступлениями, безусловно, является общим для всех приоритетом. Однако в случае, когда законодательные меры, разрабатываемые для такой борьбы, затрагивают частную жизнь граждан, необходимо руководствоваться принципом пропорциональности такого вмешательства.

Аналогичную позицию занял Суд ЕС и в деле Safe Interenvios vs. Liberbank SA, Banco de Sabadell SA, Banco Bilbao Vizcaya Argentaria SA[12]. Спор возник после того, как три кредитные организации (ответчики по делу) закрыли счета платежной организации Safe Interenvios со ссылкой на подозрения в отмывании денег. Истец настаивал на том, что такие действия являются недопустимыми в коммерческой практике. Соответственно в рамках дела были поставлены вопросы:

— допустимо ли применять правила о клиентской проверке кредитными организациями в отношении платежных организаций, которые сами подпадают под требования Директивы об отмывании денег?

— каковы условия в случае, если это допустимо: зависят ли они от степени риска и подозрений в отмывании денег и справедливо ли требовать от платежных организаций предоставлять кредитным организациям данные, принадлежащие их собственным клиентам и получателям денежных средств за рубежом?

Суд ЕС выразил позицию, согласно которой Директива об отмывании денег не запрещает государствам-членам распространять правила о клиентской проверке на платежные организации, если есть подозрения в отмывании денег или финансировании терроризма с использованием таких платежных организаций.

Суд ЕС выразил позицию, согласно которой Директива об отмывании денег не запрещает государствам-членам распространять правила о клиентской проверке на платежные организации, если есть подозрения в отмывании денег или финансировании терроризма с использованием таких платежных организаций. Вместе с тем, несмотря на право государств-членов устанавливать более жесткие требования к клиентской проверке при возникновении риска отмывания денег, такие требования должны соотноситься с законодательством ЕС, в частности с основными свободами, гарантированными ДФЕС (например, ст. 16), и ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Заслуживает внимания и решение Суда ЕС по делу C-305/05 OBFG vs. Council[13], в котором рассматривается вопрос соотношения правила о профессиональной тайне адвоката и обязанности сообщать компетентным органам о потенциальных рисках отмывания денег или финансирования терроризма. До момента принятия новой Директивы у профессионального сообщества и Комиссии ЕС не было единой позиции по этому вопросу. Суд ЕС в своем решении по данному делу положил конец спорам.

В этом деле бельгийская ассоциация адвокатов попросила пояснить, как соотносятся между собой расширение обязанностей юрисконсультов по информированию органов власти и принцип тайны адвокатской деятельности. По мнению ассоциации, новые требования посягают на адвокатскую тайну и независимость адвокатов в целом, а кроме того, идут вразрез с принципами справедливого судебного разбирательства и правом на защиту.

Соответствующий запрос был направлен Бельгийским арбитражным судом в Суд ЕС, который высказал следующую позицию: обязанность информировать и взаимодействовать с властями возникает у адвокатов постольку, поскольку они сопровождают подготовку и закрытие сделки финансовой природы или сделки по недвижимости или когда они представляют клиента, выступая от его имени, при заключении подобных сделок. Такая деятельность адвокатов никак не связана с правом на справедливое судебное разбирательство. Соответственно в таких случаях адвокаты обязаны информировать и передавать материалы компетентным органам при наличии подозрений. В любых других ситуациях, когда адвокат назначен защищать подсудимого или клиента в суде, адвокат связан адвокатской тайной и не обязан информировать компетентные органы вне зависимости от того, когда ему стала доступна та или иная информация о финансовых сделках клиента: до, во время или после судебного разбирательства.

Перспективы нового регулирования

Представляется, что открытые (публичные) реестры бенефициарных владельцев, безусловно, будут способствовать выявлению подозрительной финансовой деятельности и предотвращению финансирования терроризма и другой незаконной деятельности, связанной с отмыванием денег. При этом налицо пересечение с европейским законодательством о ПДн и даже законодательством о ПДн других государств, и пока не совсем ясно, как два законодательных акта будут взаимодействовать друг с другом на практике[14].

Отметим, что ЕС одним из первых возложил на себя миссию жестко урегулировать незаконные денежные потоки в глобальном масштабе. С апреля 2016 г. у всех зарегистрированных в ЕС компаний появилась обязанность направлять сведения о своих конечных бенефициарах в единый реестр, а также обязанность обновлять данные в случае изменений при сдаче годового отчета. И если, например, в британском центральном реестре информация о бенефициарах открыта и доступна общественности, то в других европейских странах, например в Голландии, такая информация выдается по запросу в форме выписки из реестра. Представляется, что подобная публичная прозрачность может негативно сказаться на развитии бизнеса в европейских странах. Излишняя открытость приведет к тому, что владельцы бизнеса начнут переводить его в другие страны, обеспечивающие хоть какой-то минимум конфиденциальности, что в свою очередь приведет к оттоку инвестиций и налоговых поступлений из Европы.

Вместе с тем для борьбы с отмыванием денежных средств и финансированием терроризма необходимы объединенные усилия всех заинтересованных лиц. С этой точки зрения новый Регламент, принятый параллельно с Директивой об отмывании денег, нельзя назвать революцией в регулировании. Это скорее эволюция, так как основные требования для провайдеров платежных систем и банков при проведении платежей уже были сформулированы в Регламенте 2006 г. В новом Регламенте они лишь несколько расширены. Однако не стоит недооценивать его влияние, так как действие Регламента распространяется на денежные переводы в любой валюте и на случаи, когда как минимум один из поставщиков платежных услуг, участвующих в переводе денежных средств, учрежден в Европейском союзе или ЕЭЗ. Следовательно, при переводе платежа в ЕС или ЕЭЗ оператор платежной системы отправителя должен переслать всю необходимую информацию, требующуюся по Регламенту, с теми лишь ограничениями и исключениями, которые установлены национальным законодательством о персональных данных и самим Регламентом.

При переводе платежа в ЕС или ЕЭЗ оператор платежной системы отправителя должен переслать всю необходимую информацию, требующуюся по Регламенту, с теми лишь ограничениями и исключениями, которые установлены национальным законодательством о персональных данных и самим Регламентом.

После введения единого реестра бенефициаров в ЕС нередки случаи, когда иностранные клиенты с головным офисом в Европе и дочерними компаниями по всему миру обращаются с запросом, необходимо ли им регистрировать или сообщать сведения о конечных бенефициарных собственниках компании по российскому законодательству по образу и подобию требований, имеющихся в ЕС. В Российской Федерации такого реестра нет. Согласно Федеральному закону от 07.08.2011 № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» российские компании обязаны хранить, обновлять и сообщать информацию о конечных бенефициарных собственниках (с учетом нескольких исключений). При этом обязанность сообщать информацию о конечных бенефициарных собственниках подразумевает обязанности:

1) включать информацию о конечных бенефициарных собственниках в финансовую отчетность;

2) передавать такую информацию госорганам по их запросу.

Таким образом, в отличие от европейского законодательства, по которому европейские компании обязаны регистрировать конечных бенефициарных владельцев в централизованном реестре для противодействия отмыванию денег и финансированию терроризма, российские компании обязаны держать реестр конечных бенефициарных собственников в своих документах, так как централизованного реестра в России не существует.

Вместе с тем российским компаниям и инвесторам необходимо учитывать требования европейского законодательства о предотвращении отмывания денег и финансирования терроризма, в особенности при регистрации компаний в европейских юрисдикциях. Максимальная прозрачность бизнес-структуры и структуры собственности компании, а также любой финансовой и налоговой информации является современным трендом европейского законодательства. Следовательно, и получить доступ к ней в Европе становится все проще.

[1] Официальный сайт Управления ООН по наркотикам и преступности: http://www.unodc.org/.

[2] Подробнее см.: http://www.pwc.com/gx/en/services/advisory/forensics/economic-crime-survey/anti-moneylaundering.html.

[3] Директива Европейского Парламента и Совета Европейского союза от 20.05.2015 № 2015/849 «О предотвращении использования финансовой системы для целей отмывания денег или финансирования терроризма, об изменении Регламента (ЕС) 648/2012 Европейского Парламента и Совета ЕС и об отмене Директивы 2005/60/EC Европейского Парламента и Совета ЕС и Директивы 2006/70/EC Европейской комиссии».

[4] Федеральный закон от 07.08.2001 № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма».

[5] Четвертая Директива Европейского союза о противодействии отмыванию денежных средств была принята Европарламентом 20 мая 2015 г. и вступила в силу 26 июня 2015 г. Для ее имплементации был установлен срок 26 июня 2017 г.

[6] Начиная с 1991 г. ЕС поступательно разрабатывал законодательное регулирование для борьбы с легализацией незаконных денежных средств, в результате чего за Директивой 1991 г. последовали Директивы 2001 и 2005 гг. См. сайт Европейского союза: https://europa.eu/european-union/index_en.

[7] Официальный сайт ФАТФ: http://www.eurasiangroup.org/ru/eag/fatf.php.

[8] Глааб С., Дель Е. Предписание (ЕС) 2015/847 об информации, сопровождающей переводы средств: новые требования к платежам // Международные банковские операции. 2017. № 2.

[9] См. Письмо от 13.05.2009 № ДС-П11-2502 «Об осуществлении трансграничной передачи персональных данных».

[10] European Data Protection Supervisor. Summary of the Opinion of the European Data Protection Supervisor on a Commission Proposal amending Directive (EU) 2015/849 and Directive 2009/101/EC Access to beneficial ownership information and data protection implications (2017/C 85/04, 18.3.2017). Подробнее см.: https://edps.europa.eu/sites/edp/files/publication/17-02-02_opinion_aml_ex_summ_en.pdf.

[11] См. текст решения по делу: http://curia.europa.eu/juris/documents.jsf?num=c-293/12.

[12] Дело № C‑235/14. Текст решения доступен по ссылке: http://curia.europa.eu/juris/document/document.jsf?docid=174929&mode=req&pageIndex=1&dir=&occ=first&....

[13] См. текст решения по делу: http://curia.europa.eu/juris/liste.jsf?language=en&num=C-305/05.

[14] Delorenzi D. The new EU Anti-Money Laundering legal framework: the race has started again (https://free-group.eu/2015/09/22/).

Также вы можете ознакомиться с данной публикацией по ссылке: http://futurebanking.ru/fpage/reglamentbank/magazine_9