Публикации

Согласно устоявшейся в науке отечественно­го гражданского процесса концепции под пра­вом на предъявление иска понимается право возбудить и поддерживать судебное рассмотре­ние конкретного гражданско-правового спора с целью его разрешения, право на правосудие по конкретному гражданскому делу. Данное право направлено на получение решения суда по существу гражданского спора[1].

Возможность злоупотребления этим правом связана с тем, что осуществление субъективно­го права путем применения к обязанной сторо­не мер государственно-принудительного ха­рактера всегда затрагивает не только интересы самого управомоченного лица, но также инте­ресы государства и общества в целом, обязан­ной стороны, а в ряде случаев третьих лиц. По­этому задача правосудия состоит как в защите прав заявителя требования — управомоченно­го лица, так и в обеспечении интересов назван­ных субъектов, заинтересованных в правиль­ном исходе дела.

Как любое субъективное право, право на за­щиту должно иметь определенные пределы[2].

Нормы ГК РФ, а также АПК РФ и ГПК РФ не содержат прямо выраженного запрета злоупотребления правом на предъявление иска (правом на судебную защиту). Данное обстоятельство в ряде случаев давало судебным инстанциям ос­нование для вывода, что злоупотребление пра­вом на иск невозможно.

По одному из банкротных дел суд первой ин­станции «по смыслу ст. 10 ГК РФ» расценил в качестве злоупотребления правом неоднократное обращение одного из кредиторов с жа­лобами о нарушениях при проведении собра­ний кредиторов и отстранении конкурсного уп­равляющего, отклоненными всеми судами. ФАС Западно-Сибирского округа указал на от­сутствие злоупотребления правом, поскольку из ст. 46 Конституции РФ следует гарантия каждому судебной защиты его прав и свобод. Значит, обращение в суд не может быть квалифицирова­но в качестве злоупотребления правом (поста­новление ФАС Западно-Сибирского округа от 16.08.2002 по делу № Ф04/2846-529/А70-2002).

В отечественном праве такой запрет был обозначен Конституционным Судом РФ в Постановлении от 14.02.2002 № 4-П «По делу о про­верке конституционности статьи 140 ГПК РСФСР в связи с жалобой гражданки Л. Б. Фи­шер». По мнению Суда, он может быть выведен из смысла ст. 17 (ч. 3), 19 (ч. 1 и 2), 46 (ч. 1) и 123 (ч. 3) Конституции РФ.

В отношении понятия «злоупотребление пра­вом на защиту» существует целый ряд высказы­ваний зарубежных и российских ученых. Так, французский цивилист Е. Годэме относит к слу­чаям шиканы «предъявление иска или возраже­ние против него без серьезного в том интереса, с целью побудить своего противника к излиш­ним хлопотам и издержкам»[3].

Английское право (Свод Э. Дженкса) содер­жит институт «злонамеренного судебного Преследования» (malicious prosecution), под кото­рым понимается начало или продолжение безуспешного процесса без разумных и вероятных оснований (§ 986). Разумным и вероятным основанием «считается разумная уверенность в вине и ответственности истца, основанная на добросовестном и разумном убеждении в наличии фактов, которые, если бы они дей­ствительно существовали, давали бы разум­ное основание для начала или продолжения процесса» (§ 989). Также имеются в виду доб­росовестные действия в силу юридического совета, полученного на основании ясного и четкого изложения фактов (§ 992)[4].

Судья Джеральд Фрицморис в п. 15 Особого мнения к решению Европейского Суда от 21.02,75 по делу Голдер (Golder) против Соеди­ненного Королевства заметил: «Во всех нор­мальных правовых системах....есть процедуры, посредством которых уже на очень ранней ста­дии дело может быть (используя английскую терминологию) изъято как пустяковое, сутяж­ническое... — основания, аналогичные по смыс­лу злоупотреблению правом на подачу жалобы или явно необоснованной жалобе, если исполь­зовать терминологию дел о нарушении прав че­ловека. Это делается обычно задолго до рассмо­трения дела по первой инстанции, но в любом случае это делается судебными органами с соблюдением судебной процедуры»[5].

Однако наиболее обоснованной представля­ется концепция М. А. Гурвича, который в своих рассуждениях принял за основу позицию Е. В. Васьковского относительно сущности злоупотребления процессуальными правами, под которым, по мнению последнего, следует понимать «осуществление их тяжущимися для достижения целей, несогласных с целью про­цесса — правильным и скорым разрешением дел». Разделяя это определение с уточнением относительно цели советского гражданского процесса (раскрыть действительное правоот­ношение и оказать скорую защиту существую­щему праву), М. А. Гурвич признает, что «в ря­де случаев предъявление иска может расхо­диться с этой целью»[6].

Под злоупотреблением правом на предъяв­ление иска М. А. Гурвич понимает предъявле­ние иска в случаях, когда поведение должника не дает повода для его предъявления (напри­мер, предъявление иска о взыскании денег по договору займа по истечении срока платежа без предварительного обращения к должнику с просьбой о платеже)[7].

В связи с изложенными теоретическими взглядами представляет интерес решение Европейского Суда по правам человека от 16.09.96 по делу Акдивар (Akdivar) и другие против Турции. Заявители по данному делу ссылались в своей жалобе на незаконное уничтожение их собственности военными силами Турции и требо­вали справедливой компенсации.

Одно из возражений Правительства Турции состояло в том, что в согласно ч. 1 ст. 35 Европейской конвенции (вред, от 06.11.90)[8] суд мо­жет принимать дело к рассмотрению только после того, как [заявителем] были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права. Между тем данные средства заявителями до конца исчер­паны не были.

В этом Правительство Турции усматривало одно из проявлений общей политики Курдской рабочей партии (КРП), направленной на то, что­бы очернить Турцию и ее судебные органы и тем самым представить в легитимном свете [свои] террористические акты. Как часть этой стратегии КРП необходимо доказать, что турец­кая судебная система в целом неэффективна, не способна иметь дело с подобного рода жалоба­ми и служит целям отчуждения населения юго-восточной Турции от институтов Республики и, в частности, от правосудия. Таким образом, не­желание заявителей по делу использовать все внутренние средства правовой защиты пресле­дует явно политические цели. Следовательно, жалоба заявителей является злоупотреблением правом на подачу жалоб.

Изложенные доводы были отклонены Судом со ссылкой на то, что при рассмотрении дела установлен факт уничтожения собственности заявителей.

Судья Гелькюклю в Особом мнении оспорил такую позицию, указав следующее: «Заявители, даже не пытаясь исчерпать все эти средства, на­правили свои жалобы через международную организацию в целях антитурецкой пропаганды и с твердым намерением вывести дело на международный уровень, исказив его содержание и суть, в то время как рассмотрение дела долж­но осуществляться в соответствии с правовыми критериями в рамках процедуры, установлен­ной Европейской конвенцией о защите прав че­ловека... Именно это и есть злоупотребление правом обжалования»[9].

Данная позиция представляется обоснован­ной. Заявители по настоящему делу обращались с жалобой не с целью получить судебное реше­ние в свою пользу (хотя их жалоба и была удов­летворена), а с другими целями[10], раскрытыми в отзыве Правительства Турции. На наш взгляд, со стороны заявителей имело место злоупотреб­ление правом на подачу жалобы.

Возникает вопрос о принципиальной при­менимости в отечественном праве к случаям злоупотребления правом на иск ст. 10 IX РФ.

Судебная практика противоречива. По одному из дел суд отметил, что «подача данного иска свидетельствует о том, что истец допустил зло­употребление своими гражданскими правами, инициировав судебный иск в отношении лица, добросовестно выполнившего свои обязатель­ства по сделке, заключенной на законных ос­нованиях, что недопустимо согласно ст. 10 ГК РФ» (постановление ФАС Московского округа от 06.08.2001 по делу № КГ-А40/4018-01).

Такой подход обоснованно был подвергнут критике О. Н. Садиковым, указавшим на отсут­ствие основания для применения ст. 10 ГК РФ к регулированию процессуальных отношений в порядке межотраслевой аналогии, а также на возможность решения вопросов, возникающих при злоупотреблении процессуальными права­ми, исключительно исходя из общих и специ­альных процессуальных норм[11].

Так, участник ООО предъявил иск к обществу о запрете проведения общего собрания участников ООО. Суд квалифицировал подобные действия как злоупотребление правом, приме­нив ст. 10 ГК РФ. Отменяя решение суда, ФАС Западно-Сибирского округа указал: «Поскольку действия участника общества по обращению в суд регулируются нормами АПК РФ, суд апел­ляционной инстанции не обосновал, на каком основании к отношениям сторон, которые регу­лируются нормами процессуального права, мо­гут быть применены нормы гражданского зако­нодательства» (постановление от 09.01.2003 по делу№Ф04/250-1990/А45-2002),

Злоупотребление правом возможно при предъявлении не только основного, но и встреч­ного иска.

По одному из дел встречное исковое заявле­ние было подано ответчиком по истечении трех месяцев со дня принятия дела к производ­ству Арбитражным судом Омской области и за 45 минут до начала судебного разбирательст­ва, в котором было вынесено решение. В при­нятии заявления было отказано. Определение об отказе было оставлено в силе постановле­нием кассационной инстанции, поскольку «действия ответчика направлены на неоправ­данную затяжку разрешения спора и свиде­тельствуют о злоупотреблении им процессу­альными правами» (постановление ФАС За­падно-Сибирского округа от 29.01.2004 по делу № Ф04/606-5/А46-2004).

В научной литературе в качестве злоупотреб­ления процессуальным правом названа ситуа­ция, когда «в одном из исков о взыскании убытков его основанием были указаны соглашение между двумя контрагентами и ненадлежащее исполнение обязательств ответчиком. Но, по­скольку вопрос заключения договора был спор­ным, истец решил подстраховаться и дополнил основания иска, сославшись на факт причине­ния ответчиком внедоговорного вреда. Таким образом, иск одновременно имел два взаимоис­ключающих предмета (и два различных основа­ния) притом, что преследовался один и тот же интерес»[12].

Между тем процессуальными правами обла­дают только лица, участвующие в деле. Статус лица, участвующего в деле, возникает после принятия искового заявления (ст. 127 АПК РФ, 133 ГПК РФ)[13]. Злоупотреблять процессуаль­ными правами возможно лишь с этого момен­та. Следовательно, сама подача заявления или жалобы, которыми возбуждается дело в суде, а равно включение в них каких-либо положе­ний не могут признаваться злоупотреблением процессуальными правами. Если принять точ­ку зрения автора как верную, то в иске надо от­казывать не потому, что заявленные в нем тре­бования не основаны на законе, а потому, что истец включил эти незаконные требования в исковое заявление.

Злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле.

Для анализа сущности и признаков злоупот­ребления процессуальными правами необходимо, прежде всего, определиться с понятием и особенностями процессуальных прав, поряд­ком их осуществления. Это целесообразно сде­лать, исходя из разработанного отечественны­ми процессуалистами учения о гражданском процессуальном правоотношении.

По определению А.А. Мельникова, «субъ­ективное гражданское процессуальное пра­во — это установленная и обеспеченная нор­мами гражданского процессуального законо­дательства... возможность участника процесса действовать определенным образом или тре­бовать определенных действий от суда и че­рез суд от других участников процесса в сво­их собственных, общественных или государ­ственных интересах или в интересах других лиц»[14].

 Процессуальные кодексы закрепляют доста­точно широкий круг прав лиц, участвующих в деле (ч. 1 ст. 41 АПК РФ, ч. 1 ст. 35 ГПК РФ). Среди процессуальных прав таких лиц, не на­званных в кодексах, в науке гражданского процессуального права особо выделяется право на судебное решение, которому соответствует обязанность суда осуществить правосудие, разрешить правовой спор[15].

Особенность гражданских процессуальных прав в отличие от субъективных гражданских прав видится в том, что их значительная часть носит характер правомочий на одностороннее волеизъявление[16]. Под правомочием на одно­стороннее волеизъявление понимается обеспе­ченная законом возможность совершать про­цессуальные действия[17].

Отличие правомочия на одностороннее воле­изъявление от субъективных прав участников процесса заключается в следующем. В процессу­альном отношении субъективному праву истца, ответчика или другого лица соответствует обя­занность суда, и наоборот. Субъективное право не может существовать без юридической обя­занности и раскрывается через нее. Односторон­ние правомочия реализуются через собственное поведение управомоченных субъектов, опреде­ляются законом и служат для каждого участника процесса средством осуществления его субъек­тивных прав[18].

Правам суда корреспондируют обязанности остальных участников процесса, и наоборот. Любое субъективное право и обязанность уча­стника процесса являются правом и обязаннос­тью по отношению к суду[19]. Суд, осуществляя правомочия по отношению к сторонам, обеспе­чивает своими действиями осуществление прав всем лицам, участвующим в процессе[20].

Правоотношения суда с каждым из участни­ков процесса и все элементарные правоотно­шения подчинены решению главной задачи суда — вынесение законного и обоснованного решения и создание лицам, участвующим в деле, процессуальных условий, обеспечива­ющих защиту их прав, а также прав и закон­ных интересов других лиц[21].

Заявления и ходатайства лиц, участвующих в деле, и других субъектов процесса как юриди­ческий факт порождают у них право, а у суда обязанность, дать ответ по существу, причем со­держанием этого ответа (определения) является решение вопроса о наличии у заявителя того субъективного права, осуществления которого он добивается, и об удовлетворении права, если оно имеется. Так, заявление истцом или другим лицом ходатайства об истребовании доказа­тельств влечет обязанность суда разрешить ходатайство по существу, вынести определение о его удовлетворении или об отказе в истребова­нии доказательств. Правовую основу данного правоотношения составляют субъективное пра­во истца получить ответ по существу заявленно­го ходатайства и юридическая обязанность суда вынести определение[22].

Таким образом, юридическая связь субъектов гражданских процессуальных правоотношений характеризуется, во-первых, тем, что все участ­ники процесса наделяются субъективными пра­вами и обязанностями по отношению к суду, равно как суд обладает правами и обязанностями по отношению к каждому участнику процесса. Во-вторых, права и обязанности у суда и участ­вующих в деле лиц носят двусторонний, предоставительно-обязывающий характер. В-треть­их, природа прав субъектов гражданского про­цесса определяется тем, что они, эти права, по общему правилу имеют характер правомо­чий на одностороннее волеизъявление[23].

Перейдем к вопросу о понятии злоупотребле­ния процессуальными правами. Согласно ч. 2 ст. 41 АПК РФ лица, участвующие в деле, долж­ны добросовестно пользоваться всеми принад­лежащими им процессуальными правами. Зло­употребление процессуальными правами влечет за собой для упомянутых лиц предусмотренные АПК РФ неблагоприятные последствия.

В ГПК РФ термин «злоупотребление правом» отсутствует. Однако в силу ч. 1 ст. 35 ГПК РФ ли­ца, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им про­цессуальными правами.

По мнению Н, А. Чечиной, «процессуальные обязанности сторон — это всегда обязанности по отношению к суду. Они соответствуют пра­вомочиям суда, а суд, осуществляя свои право­мочия по отношению к сторонам, обеспечивает своими действиями осуществление прав всем лицам, участвующим в процессе. Например, обязанность стороны вести дело добросовестно (ст. 6 ГПК РСФСР), не затягивать разбиратель­ства и рассмотрения дела соответствует право­мочию суда потребовать и добиться от сторон поведения, соответствующего ст. 6 ГПК».

Раскрывая значение добросовестности, Н. А. Чечина отметила, что «добросовестное поведение каждой стороны в процессе обеспе­чивает нормальную деятельность суда и всех участвующих в процессе лиц, способствует вы­яснению материальной (объективной) истины в каждом деле и этим гарантирует возможность осуществления процессуальных прав другой стороны, обеспечивает ее интерес в скором и правильном рассмотрении дела»[24].

Эти, на наш взгляд, бесспорные положения дали основания В. П. Грибанову утверждать, что в данной норме, аналогичной по содержанию ч. 2 ст. 30 ГПК РСФСР 1964 г. и ст. 6 ГПК РСФСР 1923 г., сформулирован запрет злоупотребления процессуальными правами[25].

«...Практике известны, — пишет В. П. Гриба­нов, — случаи, когда лицо, пользуясь возможностями, предоставленными... законодательством, пытается путем возбуждения дела в различных инстанциях решить дело в свою пользу или, как говорят, «всеми правдами и неправдами». При этом в орбиту такого рода дел, как правило, втягивается большое количество людей, созда­ются комиссии различного ранга, вызываются многочисленные свидетели и т. п. Такое недоб­росовестное использование требования защиты права... может быть признано злоупотреблени­ем правом...»[26].

Однако более убедительным представляется ход рассуждений Е. В. Васьковского: «Для выяснения истинного смысла выражения «злоупот­ребление правом» необходимо взять исходной точкой сущность и задачи гражданского про­цесса». Считая, что целью процесса является правильное и скорое разрешение дел, которое в состязательном процессе обеспечивается при­влечением к участию в процессе тяжущихся, Е. В. Васьковский приходит к выводу, что про­цессуальные права даны законом лицам, участ­вующим в деле, «для содействия суду при рас­смотрении дел, для содействия их правильному разрешению, и что каждый раз, когда тяжущий­ся совершает какое-либо процессуальное дейст­вие не с этой целью, а для достижения каких-либо посторонних целей (для введения судей в заблуж­дение, для проволочки дела, для причинения за­труднения противнику), он выходит за пределы действительного содержания своего права, т. е., иначе говоря, злоупотребляет им»[27].

Исторически такая концепция подтверждает­ся ст. 6 ГПК РСФСР 1923 г., в которой под злоупотреблением понимались действия, «имею­щие целью затянуть или затемнить процесс». Современные определения ничего нового к этой концепции не добавляют[28].

Анализ данной проблемы дает основания для следующих выводов. Согласно ч. 1 ст. 167 АПК РФ и ч. 1 ст. 194 ГПК РФ при разреше­нии спора по существу суд принимает реше­ние. Оно должно быть законным и обосно­ванным. Требование вынесения законного и обоснованного решения предъявляют суду не лица, участвующие в деле, а государство. Поскольку функцию отправления правосу­дия государство берет на себя, значит, инте­рес в надлежащем выполнении этой функции есть у государства.

Под злоупотреблением правом в гражданском праве необходимо понимать осуществление права при отсутствии в этом интереса у уполно­моченного лица. При злоупотреблении процес­суальными правами лицо также действует при отсутствии интереса, но не своего, и не иных лиц, участвующих в деле, а государства. Иными словами, злоупотребление правом в судебном процессе — это его использование «во зло» го­сударству в лице суда.

Злоупотребление процессуальными правами возможно лишь, когда вследствие осуществле­ния права создается препятствие в решении за­дач гражданского или арбитражного судопро­изводства, указанных в ст. 2 АПК РФ и ст. 2 ГПК РФ. В отличие от материального права, где без­действие можно признать злоупотреблением правом только в случае, когда закон приравни­вает осуществление данного права к обязанно­сти, в процессуальном праве бездействие лиц, участвующих в деле, может объективно пре­пятствовать достижению цели процесса и при отсутствии такого условия, тем более что нет таких процессуальных прав, осуществление ко­торых действующими кодексами приравнива­ется к обязанности[29].

По одному из дел было заявлено ходатайство об отложении судебного разбирательства, мотивированное тем, что руководитель фирмы нахо­дится в Болгарии, а адвокат фирмы не может явиться в заседание суда ввиду болезни. Отка­зывая в его удовлетворении, суд указал, что от­сутствие руководителя не препятствует явке в суд других полномочных лиц. Из материалов дела видно, что ходатайство об отложении рас­смотрения жалобы ввиду болезни адвоката за­являлось и ранее. В связи с длительностью бо­лезни адвоката фирма могла решить вопрос о его замене. Непринятие мер к этому свиде­тельствует о стремлении фирмы затянуть рас­смотрение дела, т.е. о злоупотреблении фирмы своими процессуальными правами (постановле­ние ФАС Северо-Кавказского округа от 15.07.99 по делу № Ф08-717/99).

Иная ситуации возникает, когда процессу­альное бездействие затрагивает более интере­сы лица, участвующего в деле, нежели интере­сы правосудия. Так, в судебной практике воз­никли вопросы: обязан ли суд, применяя по­следствия недействительности договора в ви­де двусторонней реституции, производить возврат полученного по такой сделке одно­временно в отношении каждой из сторон? Возможно ли в данном случае применение ре­ституции в отношении одной из сторон в от­дельном судопроизводстве?

В результате обсуждений были выработаны следующие рекомендации: «В целях обеспече­ния законного баланса имущественных интере­сов сторон суд по общему правилу должен при­менить реституцию одновременно в отношении обеих сторон... В то же время, если сторона не­действительной сделки злоупотребляет процес­суальными правами в целях сохранения за со­бой имущества, полученного по недействитель­ной сделке (например, заведомо уклоняется от предоставления доказательств (курсив мой — С. Р.) исполнения договора), суд вправе принять решение о возврате имущества одной из сто­рон, предложив другой стороне обратиться с са­мостоятельным требованием в отдельном судеб­ном процессе...»[30].

Цель законодательного регулирования ре­ституции — применение ее последствий. Ес­ли бы сторона представила доказательства исполнения по такой сделке, то эта цель была бы достигнута в одном судебном процессе.

Но поскольку доказательств не представлено,  для достижения указанной цели необходимо возбуждение следующего судебного процес­са, что хронологически передвигает ее дости­жение на более позднее время.

При таком ходе рассуждений можно заме­тить определенное ущемление публичного ин­тереса и признать обозначенное в ответе суда бездействие злоупотреблением правом. Одна­ко, с другой стороны, в случае признания сдел­ки недействительной и применении реститу­ции у стороны в сделке есть интерес в возврате исполненного ею по сделке. Чтобы добиться возврата, необходимо доказать исполнение. Поэтому, на наш взгляд, в бездействии, обозна­ченном в приведенных рекомендациях, злоупо­требления процессуальным правом нет.

Поскольку понятие «злоупотребление пра­вом» может быть использовано лишь тогда, когда управомоченный субъект обладает оп­ределенным субъективным правом, то при совершении неправомерного процессуально­го действия злоупотребления правом нет.

Данный нюанс не всегда учитывается в судеб­ной практике. Так, по одному из дел ООО «Са­лют» ни в первой, ни в апелляционной инстан­циях не ссылалось на наличие договора купли-продажи и не представляло суду договор и акт приема-передачи продаваемого имущества. Представление названных документов в суд кассационной инстанции квалифицировано как «явное злоупотребление процессуальными пра­вами (постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 20.07.2000 по делу № Ф08-1799/2000)[31].

Между тем, поскольку у лиц, участвующих в деле, в силу ч. 1 ст. 347 ГПК РФ и ч. 2 ст. 287 АПК РФ отсутствует право представлять допол­нительные доказательства в апелляционную и кассационную инстанции при наличии воз­можности представить их в первую инстанцию, то нельзя, по всей видимости, говорить о том, что таким правом можно злоупотребить.

Необходимо дать оценку позиции, отрицаю­щей совместимость процессуальных отраслей права с институтом злоупотребления правом и отводящей ему место исключительно в мате­риальных отраслях. Сторонники этой позиции опираются в своих рассуждениях на следую­щий тезис: «Злоупотребление правом в матери­альных отраслях служит предпосылкой для при­менения аналогии закона и аналогии права в той части, в которой они предусматривают возможность применения неблагоприятных последствий (санкций). В процессуальной отрас­ли права (арбитражного и гражданского про­цесса} все обстоит иначе. Природа процессуаль­ной отрасли в отличие от материальной отрасли права такова, что не предполагается каких-либо аналогий»[32].

Процессуальная отрасль основана на том, что «все процессуальные действия, условия и по­рядок совершения каждого из них должны быть указаны законодателем, «поэтому сама возможность для злоупотребления судебными процессуальными правами не имеет под собой какой-либо почвы», а приводимые в научной литературе и судебной практике примеры зло­употребления судебными процессуальными правами расцениваются как нарушения «про­цессуального характера, по факту совершения которых законодатель не всегда устанавливает негативные последствия...»[33].

Эта позиция содержит уязвимые моменты.

Вопрос о цели существования института зло­употребления правом в материальных отраслях дискуссионен, но, во всяком случае, не объясня­ется только допустимостью аналогии. Аналогия в праве — это «разрешение не предусмотренно­го действующим правом случая на основании нормы, определяющей сходный случай». Задача аналогии — восполнение пробелов в праве[34].

Для применения санкции за злоупотребление правом в гражданском праве нет необходимос­ти обращаться к аналогии, так как п. 1 ст. 10 ГК РФ, устанавливая последствия такого злоупот­ребления, тем самым не содержит пробела в ре­гулировании данного вопроса. Допустимость процессуальной аналогии прямо закреплена в ч. 4 ст. 1 ГПК РФ и может быть выведена путем реального (в терминологии Е. В. Васьковского[35]) толкования ч. 6 ст. 13 АПК РФ.

Из бесспорной посылки о том, что все процес­суальные действия, условия и порядок их совершения должны быть указаны законодателем, вовсе не следует вывод об отрицании института злоупотребления процессуальными правами. Последний как раз и состоит в совершении действий, предусмотренных процессуальным зако­ном, в строгом соответствии с условиями и по­рядком их осуществления. Вот только направле­ны они могут быть не на быстрое и правильное разрешение спора, а на достижение иных це­лей. Предотвратить подобные действия призван указанный институт.

Злоупотребление правом на подачу хода­тайств. Согласно ст. 35 ГПК РФ и 41 АПК РФ ли­ца, участвующие в деле, имеют право заявлять ходатайства, т. е. обращаться к суду с просьбами о совершении определенных процессуальных действий. С одной стороны, в силу ч. 1 ст. 159 АПК РФ и ст. 166 ГПК РФ ходатайства, заявлен­ные в судебном заседании, разрешаются судом после заслушивания мнений других лиц, участ­вующих в деле, а с другой — действие, о совер­шении которого лицо просит суд, может препят­ствовать быстрому и правильному разрешению спора. Создается потенциальная возможность для злоупотребления этим процессуальным пра­вом путем заявления бесконечных ходатайств[36]. Данное обстоятельство было названо В. Ф. Яков­левым в качестве одной из причин затягивания рассмотрения дела в судах[37].

Ситуация осложняется наличием разъясне­ния Верховного Суда РФ о том, что отказ суда в удовлетворении ходатайства не лишает лицо, участвующее в деле, права обратиться с ним по­вторно в зависимости от хода судебного разби­рательства (п. 17 Постановления Пленума Вер­ховного Суда РФ от 14.04.88 №3 «Оприменении норм ГПК РСФСР при рассмотрении дел в суде первой инстанции»).

Анализ практики арбитражных судов пока­зывает, что чаще всего как злоупотребление правом квалифицируется подача ходатайств об отводе судей, о приостановлении произ­водства по делу и об отложении судебного разбирательства[38].

Рассмотрение одного из дел неоднократно от­кладывалось на более поздние сроки (18, 23 декабря 2002 г., 8 января 2003 г.) в связи с тем, что представители ответчика и третьего лица триж­ды заявляли ходатайства об отводе судьи Л., ос­нований для удовлетворения которых арбитражный суд не нашел и которые повлекли необ­ходимость неоднократного переноса судебных заседаний на другие сроки. Кроме того, к назна­ченным судебным заседаниям со стороны от­ветчика и третьего лица не поступили затребо­ванные судом отзывы на исковое заявление и необходимые для подтверждения своих дово­дов доказательства. Такое поведение представи­теля ответчика и третьего лица арбитражным судом было расценено как злоупотребление процессуальными правами лицом, участвую­щим в деле, преднамеренно затягивающее су­дебный процесс и свидетельствующее о неува­жении к арбитражному суду (постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 25.02.2003 по делу № Ф04/854-73/А70-2003).

Ответчик заявил ходатайство об отложении дела в связи с болезнью своего представителя. Ходатайство судом отклонено, поскольку в ра­нее состоявшемся судебном заседании предста­витель ответчика изложил свою позицию по ос­новному и встречному искам. Суд расценил эти действия ответчика как направленные на затя­гивание процесса, содержащие признаки зло­употребления правом (постановление ФАС Се­веро-Западного округа от 25.12.2000 по делу №01-01/49).

По другому делу суд законно и обоснованно отклонил ходатайство ответчика об отложении дела, оценив его действия как злоупотребление процессуальным правом, поскольку ответчик не являлся в судебное заседание, не выполнял по­ручения суда о проведении сверки взаиморасче­тов (постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 15.08.2001 по делу № А58-867/2001-Ф02-1875/01-С2).

Злоупотребление правом на обоснование своей позиции по делу. Статьи 41 АПК РФ и 35 ГПК РФ предоставляют лицам, участвующим в деле, право давать объяснения суду, приво­дить свои доводы по всем возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам, Такие объяснения, как и ходатайства, могут не отно­ситься к сути дела и сознательно использо­ваться лицами, участвующими в деле, для затя­гивания процесса[39].

Сложная для правовой квалификации ситуа­ция возникает при злоупотреблении правом на заявление возражений (ехсерtiо) против пози­ции и доводов других лиц, участвующих в деле.

Так, по одному из дел, рассмотренных МКАС при ТПП РФ (решение от 27.07.99 по делу № 302/1996) в качестве злоупотребления правом на возражение квалифицированы действия от­ветчика, допустившего нарушение при заключе­нии сделки, скрывшего подобное нарушение от другой стороны, получившего исполнение доб­росовестного контрагента (п. 1 ст. 302 ГК РФ) по данной сделке и пытающегося вслед за этим — через 3 года (в течение которых он один знал о возможной причине недействительности сделки) — заявить о недействительности сделки. По мнению суда, возражения ответчика непри­емлемы в свете lex mercatoria, которое отрицает юридическую и судебную защиту стороны, ис­пользующей собственное право (в данном слу­чае право аннулирования контракта) неразум­ным образом или в противоречии со своим пред­шествующим поведением (nemo potest venire contra factum proprium).

В частности, на основании ст. 7 Венской кон­венции и требования о соблюдении добросовестности в международной торговле междуна­родная арбитражная практика пришла к выводу о применении к договорам международной куп­ли-продажи англо-американского принципа estoppel[40] или немецкого Verwirkung. Разновид­ностью подобных злоупотреблений является ут­верждение об определенных фактах, связанных с самим порядком рассмотрения дела.

Так, одно из дел рассматривалось различными судебными инстанциями к моменту заседания ФАС Московского округа более четырех лет. Все судебные документы направлялись и до­ставлялись заявителю жалобы по указанному в учредительных документах адресу. В кассаци­онной жалобе говорится, что заседание суда апелляционной инстанции проведено в отсут­ствие его представителя ввиду недоставленности почтового уведомления; отметка «адресат вы­был» не соответствует действительности. Однако одновременно заявитель указывает в касса­ционной жалобе тот же адрес. ФАС Москов­ского округа счел, что заявитель жалобы за­ведомо создает ситуацию неопределенности, не принимая со своей стороны никаких мер для получения информации о времени и месте рассмотрения своей же жалобы. Суд расценил это как злоупотребление процессуальными пра­вами, направленное на невозможность оконча­ния дела (постановление от 06.11.2001 по делу №КГ-А40/6471-01)[41].

Последствия злоупотребления правом на иск и процессуальными правами.

Учитывая, что право обращения в суд за защи­той, а также процессуальные права есть не что иное, как субъективные права гражданско-про­цессуального характера, юридические основа­ния для признания в том или ином случае зло­употребления правом и те правовые послед­ствия, которые могут быть применены, следует искать в гражданско-процессуальном, а не в ма­териальном законодательстве. В отличие от зло­употребления материальными правами злоупот­ребление процессуальными правами не состоит в отказе защиты материального права.

Последствия злоупотребления правом на за­щиту и правами лиц, участвующих в деле, мож­но разделить на две группы:

1)            в виде возложения на лицо, злоупотребляю­щее правом, обязанности по уплате определенной денежной суммы;

2)            в виде отказа судом в совершении действий, о которых просит лицо, злоупотребляю­щее правом.

Для первой группы последствий наибольший интерес представляют нормы ч. 2 ст. 111 АПК РФ и ст, 99 ГПК РФ. Арбитражный суд вправе отнести все судебные расходы по делу на ли­цо, злоупотребляющее своими процессуаль­ными правами, если это привело к срыву су­дебного заседания, затягиванию судебного процесса, воспрепятствованию рассмотрения дела и принятию законного и обоснованного судебного акта.

Так, по одному из дел суд назначил экспертизу по определению рыночной стоимости акций ЗАО. Пунктом 16 определения расходы по оплате услуг эксперта возложены на истцов до момента принятия решения по делу. По правилам ст. 110 АПК РФ судебные издержки по оплате услуг экс­перта судом при вынесении решения отнесены на истцов. Как видно из заключения эксперта, от­ветчик не выполнил определение суда, не пред­ставил эксперту документы, необходимые для проведения экспертизы. Часть документов, необ­ходимых для проведения экспертизы, суд запросил у департамента имущественных отношений, указав в судебном запросе, что документы суд вы­нужден запросить в связи с непредоставлением документов стороной, т. е. ответчиком.

По материалам дела видно, что суд неодно­кратно откладывал судебные заседания в связи с непредоставлением ответчиком доказа­тельств, которые у него требовал суд. Подобное поведение ответчика кассационный суд квали­фицировал как злоупотребление процессуаль­ными правами, приведшее к затягиванию про­цесса, в связи с чем часть судебных расходов была отнесена на ответчика (постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 22.01.2004 по делу № Ф04/386-1410/А70-2003).

По другому делу адвокатом были заявлены не мотивированные доказательствами отводы судье, о чем указано в определениях суда об отказе в удовлетворении заявлений об отводе судьи. Кассационная инстанция нашла пра­вильным довод суда о том, что, заявляя необос­нованные отводы судье, адвокат действовал с целью затягивания судебного процесса. Та­ким образом, злоупотребляя своими процессуальными правами, адвокат проявил неуваже­ние к арбитражному суду. Суд правомерно на основании ст. 119 АПК РФ наложил штраф в размере 2500 руб. (постановление ФАС За­падно-Сибирского округа от 03.04.2003 по делу № Ф04/1430-204/А70-2003).

Согласно ст. 99 ГПК РФ со стороны, недобро­совестно заявившей неосновательный иск или спор относительно иска либо систематически противодействовавшей правильному и своевре­менному рассмотрению и разрешению дела, суд может взыскать в пользу другой стороны ком­пенсацию за фактическую потерю времени. Данная норма аналогична по содержанию ст. 92 ГПК РСФСР 1964 г.[42] и Примечанию 2 к ст. 46 ГПК РСФСР 1923 г.

По мнению В. П. Грибанова, данная норма «имеет принципиальное значение, так как она, по существу, вводит в гражданское законода­тельство принцип возмещения убытков, причи­ненных злоупотреблением права, хотя и регла­ментирует этот вопрос лишь применительно к случаям злоупотребления процессуальными правами»[43]. Подобное значение указанной нор­мы отрицал М. А Гурвич, в связи с чем он пред­лагал ввести в закон правило о возмещении убытков, причиненных ответчику «необосно­ванным поведением истца, предъявившего иск без необходимости»[44].

С точки зрения В. П. Грибанова, к санкции за злоупотребление правом на подачу заявления в суд относится взыскание судебных расходов по ч. 4 ст. 261 ГПК РСФСР (ч. 2 ст. 284 ГПК РФ), в соответствии с которой суд, установив, что ли­цо, подавшее заявление, действовало недобро­совестно в целях заведомо необоснованного ог­раничения или лишения дееспособности граж­данина, взыскивает с такого лица все издержки, связанные с рассмотрением дела[45].

В процессе судебного разбирательства арбит­ражный суд вынес определение о наложении на адвоката судебного штрафа в размере 25 МРОТ за неуважение к суду в виде неоднократных (трижды с интервалом в 1 и 7 дней) заявлений об отводе судьи Л.

Вторая группа последствий в виде отказа су­дом в совершении действий, о которых просит лицо, злоупотребляющее правом, направлена не на наказание нарушителя, а на пресечение действий, могущих задержать движение про­цесса. На практике данная санкция выражается, как правило, в отказе в совершении того процес­суального действия, о котором просит в своем ходатайстве лицо, участвующее в деле.

Здесь есть определенная сложность норма­тивного характера. Согласно ч. 2 ст. 41 АПК РФ злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет за собой для этих лиц предусмотренные настоящим Ко­дексом неблагоприятные последствия. Между тем АПК РФ прямо не предусматривает такого последствия, как отказ в удовлетворении хода­тайства. Однако, исходя из буквального толко­вания положений АПК РФ, нельзя утверждать о закрепленном в Кодексе исчерпывающем пе­речне оснований для отказа в удовлетворении ходатайства. Основанием к отказу в его удов­летворении может послужить, в частности, зло­употребление стороной своими процессуальными правами (Постановление Президиума ФАС Северо-Западного округа от 01.11.2002 № 56).

Таким последствием никогда не может быть отказ в иске по существу, ибо, по словам М. А. Гурвича, «это означало бы установление трудно проверяемой при принятии дела к про­изводству предпосылки права на предъявление иска и привело бы на практике к сужению воз­можности получить судебную защиту»[46].

По мнению Г. Кулакова и Я. Орловской, пре­сечение действий стороны, злоупотребляющей своими правами, может, в частности, осуществ­ляться путем отклонения судом соответствую­щих ходатайств с указанием на неблаговидные побуждения стороны[47]. Это наиболее соот­ветствующее смыслу АПК РФ и ГПК РФ по следствие злоупотребления, поскольку речь идет о злоупотреблении именно процессуаль­ными правами.

В судебной практике имел место и такой своеобразный способ процессуального реаги­рования на злоупотребление правом, как не­применение судом определения другого суда, вынесенного по ходатайству, заявление кото­рого квалифицировано в качестве злоупот­ребления правом.

ОАО «Новошип» принадлежало 33,78% голо­сующих акций ОАО «Туапсинский судоремонт­ный завод». 17.05.2002 состоялось общее собра­ние акционеров завода, на которое ОАО «Новошип» допущено не было, поскольку ему в силу вынесенного определения Орджоникидзевского районного суда г. Екатеринбурга от 15.05.2002 было запрещено участвовать в общем собрании акционеров и голосовать обыкновенными именными акциями завода.

ОАО «Новошип» обратилось в суд с иском о признании принятых на данном собрании решений недействительными. Решением су­да, оставленным без изменения постановле­нием апелляционной инстанции, в иске было отказано.

Отменив состоявшиеся по делу судебные акты и удовлетворяя иск, ФАС Северо-Кав­казского округа указал, что упомянутое оп­ределение было принято по ходатайству гражданина А. В. Пименова, который обра­тился в суд общей юрисдикции с жалобой на неправомерные действия Фонда государственного имущества Краснодарского края. Названным определением наложен арест на обыкновенные именные акции завода, принад­лежащие ОАО «Новошип». Однако впослед­ствии в связи с отказом А. В. Пименова от жалобы определением Оржоникидзевского районного суда от 29.08.2002 производство по жалобе прекращено, и принятые меры обеспечения иска отменены.

Согласно письму Свердловского областного суда от 30.08.2002 судье, принявшему это определение, указано на допущенные нарушения норм процессуального права, подрывающие авторитет судебной власти. Ходатайство миноритарных акционеров о принятии мер по обеспечению иска в виде запрещения голосования принадлежащими на праве собственности ак­циями является достаточно распространенным способом злоупотребления правом, поэтому не­законность определения суда в части запреще­ния голосования акциями очевидна (постанов­ление ФАС Северо-Кавказского округа от 23.01.2003 по делу № Ф08-5075/2002).