Публикации

Как известно, Гражданский кодекс Российской Федерации признает два вида убытков, подлежащих возмещению правонарушителем потерпевшей стороне: реальный ущерб, то есть расходы, которые потерпевшая сторона понесла, либо должна будет понести для восстановления нарушенного права, и упущенную выгоду – доход в том размере, который потерпевшее лицо могло получить, если бы ущерб не был ему причинен (статья 15 ГК РФ).

Между тем, на практике требуемое судами обоснование размера дохода, который могла получить потерпевшая сторона, вызывает объективные сложности.

Поскольку упущенная выгода в силу своей природы почти всегда носит предположительный характер, хозяйствующие субъекты сталкиваются с невозможностью подтверждения исковых требований именно в заявленном размере, что нередко приводит к отказу судами в исках о взыскании убытков в виде упущенной выгоды.

Согласно правовой позиции Президиума ВАС РФ, выраженной в Постановлении от 06 сентября 2011 года № 2929/11, суд не может полностью отказать в удовлетворении требования о возмещении убытков только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности.

Несмотря на это, арбитражные суды зачастую полностью отказывают во взыскании упущенной выгоды, мотивируя отказ тем, что истец не доказал возможного получения прибыли именно в заявленном в иске размере в случае, если бы его права не были нарушены.

Подобный подход арбитражных судов возвел случаи взыскания упущенной выгоды в разряд исключительных, а право на взыскание упущенной выгоды, закрепленное в статье 15 ГК РФ, в разряд нереализуемых.

На данной почве нередко возникают ситуации, при которых недобросовестному участнику рынка выгоднее не исполнять обязательство, будучи уверенным, что упущенную выгоду почти наверняка не придется компенсировать.

В недавно рассмотренном деле № А40-50359/2013 арбитражные суды первой и апелляционной инстанций применили указанный выше подход при первоначальном рассмотрении иска негосударственного пенсионного фонда (далее ‑ НПФ) к управляющей компании, нарушившей условия договора, устанавливающие обязательную для соблюдения инвестиционную политику.

Суды признали обоснованными требования НПФ к управляющей компании о взыскании реального ущерба. Во взыскании упущенной выгоды было отказано, поскольку её размер рассчитан НПФ приблизительно (на основании положительных финансовых показателей других управляющих), и НПФ не доказал, что в качестве дохода могла быть получена именно заявленная сумма денежных средств.

Отменяя частично акты судов первой и апелляционной инстанций, Арбитражный суд Московского округа (кассационная инстанция) применил сформированный Президиумом ВАС РФ подход, согласно которому суд не может полностью отказать во взыскании упущенной выгоды только потому, что её размер носит предположительный характер. В части требований истца о взыскании упущенной выгоды дело было возвращено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Ссылаясь на правовую позицию Президиума ВАС РФ, кассационная инстанция указала, что если размер упущенной выгоды, которую понес НПФ, нельзя установить доподлинно, суд обязан рассчитать её самостоятельно исходя из принципов разумности, справедливости и соразмерности ответственности.

При этом, как указала кассация, суд первой инстанции в своем расчете вправе исходить из представленных в дело данных о финансовых показателях других управляющих, с которыми НПФ сотрудничал на аналогичных договорных условиях.

Повторно рассмотрев дело № А40-50359/2013, Арбитражный суд города Москвы взыскал с управляющей компании в пользу НПФ упущенную выгоду в сумме около 7,5 млн рублей. При её расчете за основу был взят средний финансовый показатель управляющих, соблюдавших договорные условия при инвестировании денежных средств НПФ (на момент написания комментария решение не опубликовано).

Постановление суда кассационной инстанции и последовавшее за ним решение Арбитражного суда города Москвы являются положительным примером взыскания убытков в российской судебной практике.

В случае если описанный выше подход к определению размера упущенной выгоды будет массово взят судами на вооружение, он станет крайне весомым фактором, предостерегающим недобросовестных участников рынка от совершения противоправных действий. Ситуации, при которых для хозяйствующих субъектов нарушать обязательства экономически выгоднее, чем добросовестно соблюдать их, во многих случаях будут исключены.

Подобные изменения в судебной практике увеличивают уровень правовой защищенности участников рынка, что, безусловно, положительно скажется на инвестиционной привлекательности российской экономики.