Publications

Как взыскать убытки за нарушение антимонопольного законодательства?

Возможность взыскивать убытки за нарушение антимонопольного законодательства не нова: ее правовыми основаниями являются, во-первых, статья 15 Гражданского кодекса РФ (ГК РФ), а во-вторых, часть 3 статьи 37 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (Закон о защите конкуренции). При этом такую возможность имеет любое лицо, чьи права и интересы были нарушены в результате нарушения антимонопольного законодательства, т.е. круг потенциальных истцов очень широк.

Тем не менее дел о взыскании убытков, вызванных нарушением антимонопольного законодательства, на сегодняшний день относительно немного. Несмотря на существующие возможности, в большинстве случаев к нарушителям применяются только меры публично-правового характера (в основном административные штрафы), а пострадавшие в результате нарушений компании не спешат обращаться за возмещением понесенных убытков. В том, насколько такая позиция обоснована, поможет разобраться существующая судебная практика рассмотрения исков о взыскании убытков, вызванных нарушением антимонопольного законодательства (так называемых частноправовых исков).

Что нужно доказать по частноправовому иску?

При определении обстоятельств, подлежащих доказыванию в рамках дела о взыскании убытков за антимонопольное нарушение, суды руководствуются статьей 15 Гражданского кодекса РФ. Соответственно, истец должен доказать совокупность следующих фактов:

- противоправность действий (бездействия) причинителя убытков;

- наличие и размер понесенных убытков;

- причинно-следственную связь между противоправными действиями (бездействием) и убытками.

Бремя доказывания указанных фактов лежит на истце, т.е. на компании, пострадавшей в результате нарушения антимонопольного законодательства. При этом доказать необходимо все перечисленные факты в совокупности, иначе суд откажет во взыскании убытков. Об этом свидетельствует многочисленная судебная практика[1].

Рассмотрим на примерах из судебной практики, как доказывается каждый из перечисленных фактов.

Противоправность действий причинителя убытков

Исходя из сути частноправовых исков, пострадавшая сторона пытается взыскать убытки с нарушителя антимонопольного законодательства. В связи с этим противоправность действий причинителя убытков в первую очередь предполагает доказывание факта совершения ответчиком антимонопольного правонарушения.

При этом в соответствии с мировой практикой принято выделять две основные стратегии доказывания наличия антимонопольного правонарушения:

• на основании соответствующего решения административного органа в сфере защиты конкуренции, которым ответчик признан нарушившим антимонопольное законодательство (так называемые 'follow-on' иски);

• самостоятельное доказывание факта совершения ответчиком антимонопольного правонарушения (так называемые 'stand-alone' иски).

Соотношение указанных стратегий различается в зависимости от конкретной страны и складывающейся там судебной практики. Так, в США традиционно преобладают 'stand-alone' иски, которые подаются как потребителями, так и конкурентами компаний, допустивших нарушение[2]. В европейских странах, напротив, как правило, преобладают иски, основанные на соответствующем решении антимонопольного органа[3].

Действующее российское законодательство допускает обе указанные стратегии и не содержит ограничений для их применения пострадавшими компаниями. Наличие решения антимонопольного органа не является необходимым условием подачи частноправового иска. Данный довод также был косвенно подтвержден в Постановлении ФАС Московского округа от 20 декабря 2011 года по делу № А40-12966/10-72, где суд указал на возможность самостоятельного доказывания истцом оснований для применения статьи 10 Закона о защите конкуренции.

В то же время российская практика рассмотрения исков о взыскании убытков, вызванных нарушением антимонопольного законодательства, показывает, что вероятность удовлетворения 'stand-alone' исков крайне мала. Это обусловлено отсутствием или существенными ограничениями возможностей истцов по доказыванию сложных составов антимонопольных правонарушений. Например, попытка самостоятельно обосновать наличие в действиях контрагента признаков антимонопольного правонарушения была предпринята в деле № А40-33952/13. Однако Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 6 ноября 2013 года в иске было отказано в связи с тем, что истец не представил суду достаточные доказательства злоупотребления ответчиком доминирующим положением.

В связи с тем, что 'stand-alone' иски требуют от пострадавшего лица существенных затрат и влекут значительные риски неудовлетворения заявленных требований, количество таких исков в России крайне мало. Большинство исков подается на основании соответствующего решения антимонопольного органа, что существенно снижает и риски неудовлетворения заявленных требований, и затраты пострадавшего лица.

Однако необходимо отметить, что даже установления факта совершения лицом антимонопольного правонарушения в соответствующем решении может оказаться недостаточно для признания судом противоправности действий компании в целях взыскания с нее убытков. Несмотря на то, что некоторые суды считают такое решение достаточным доказательством противоправности действий ответчика и не исследуют данный элемент дополнительно[4], существует и противоположная позиция.

Некоторые суды исходят из того, что нарушение антимонопольного законодательства само по себе не является гражданско-правовым нарушением и, следовательно, не может являться основанием для возврата уплаченных в рамках обязательства сумм в качестве убытков[5]. В таких случаях суды могут требовать дополнительных подтверждений противоправности действий ответчика. Например, в Определении ВАС РФ от 12 июля 2013 года № ВАС-8589/13 по делу № А27-2424/2012 суд посчитал, что необходимо было дополнительно доказать факт признания акта об установлении тарифов недействительным. В Постановлении ФАС Московского округа от 30 августа 2012 года № А40-121970/11-23-1037 суд указал на необходимость доказывания того факта, что воля истца при установлении цены в договоре формировалась не свободно.

При этом ряд судебных актов прямо говорит о том, что предмет доказывания в делах о взыскании убытков и в делах о привлечении к ответственности за нарушение антимонопольного законодательства различается. Поэтому при подаче частноправовых исков необходимо, помимо соответствующего решения, представлять и иные доказательства противоправности поведения ответчика[6].

Наличие и размер причиненных убытков

Данный элемент, по сути, подразумевает доказывание двух взаимосвязанных обстоятельств: самого факта наличия убытков у пострадавшей компании и размера понесенных убытков.

Доказывание наличия убытков. В соответствии с общими положениями ГК РФ (статья 15) и специальной нормой Закона о защите конкуренции (статья 37) пострадавшая компания имеет возможность взыскать с нарушителя как реальный ущерб, так и упущенную выгоду. Соответственно, в зависимости от обстоятельств конкретного дела, истцу необходимо доказать наличие либо реального ущерба, либо упущенной выгоды, либо обоих видов убытков.

Судебная практика свидетельствует о том, что истцам проще доказать наличие реального ущерба от действий нарушителя. Однако успешность иска зависит также и от того, на основании какого нарушения антимонопольного законодательства подается иск.

Довольно успешными и потому популярными в данной связи являются иски о взыскании убытков, связанные с такими нарушениями антимонопольного законодательства как недобросовестная конкуренция и злоупотребление доминирующим положением в форме навязывания условий договора или необоснованного отказа от заключения договора. Так, в деле № А40-143297/12 истец успешно взыскал реальный ущерб с компании, злоупотреблявшей своим доминирующим положением. Суть дела заключалась в том, что ответчик отказал истцу в предоставлении полувагонов для перевозки продукции. В результате истец был вынужден заключить договоры на перевозку грузов с другими контрагентами. Суды всех инстанций поддержали исковые требования, приняв в качестве доказательства наличия реального ущерба счета-фактуры от контрагентов, с которыми истец заключил договоры перевозки[7]. В судебной практике можно найти и другие примеры успешного доказывания реального ущерба[8].

В то же время иски о взыскании реального ущерба, связанного с фактом установления монопольно высокой цены договора, в основном разрешаются в пользу ответчиков. Судебная практика показывает, что истцы довольно часто предпринимают попытки определить убытки в виде разницы между ценой по договору, которая в последующем была признана монопольно высокой, и рыночной ценой, либо ценой, рекомендованной антимонопольным органом. Однако суды не принимают такие доводы и говорят о недоказанности причинения реального ущерба истцам. Например, в Постановлении ФАС Северо-Западного округа от 12 апреля 2010 года по делу № А56-32803/2009 суд указал, что заключение договора по цене выше рыночной является правом сторон. Для того, чтобы данный факт стал основанием для взыскания убытков, необходимо доказать, что воля сторон на установление цены формировалась под воздействием каких-либо внешних факторов. Данная позиция была поддержана ВАС РФ в Определении от 5 декабря 2012 года № ВАС-16082/12.

В отдельную категорию можно выделить иски о взыскании с нарушителя реального ущерба, представляющего собой расходы лица, понесенные в связи с разбирательством в антимонопольном органе. Позиция по данному виду убытков была сформулирована в Постановлении Президиума ВАС РФ от 17 декабря 2013 года № 9837/13. ВАС указал, что действия истца по обеспечению доказательств в целях обоснования позиции по делу, привлечению представителя по ведению дела в антимонопольном органе непосредственно связаны с восстановлением права, нарушенного действиями ответчика. Нарушение ответчиком антимонопольного законодательства создало реальную возможность для несения истцом расходов. В связи с этим расходы, связанные с обращением в антимонопольный орган за защитой нарушенных прав, являются убытками и подлежат возмещению в разумных пределах с учетом наличия доказательств их фактической выплаты, необходимости затрат, сформировавших расходы, для защиты нарушенного права.

Упущенная выгода, в отличие от реального ущерба, взыскивается судами намного реже. Суды, как правило, удовлетворяют требование о ее взыскании в том случае, если единственной причиной неполучения дохода в будущем является именно нарушение антимонопольного законодательства. При этом возможность получения прибыли должна существовать реально, а не в качестве субъективного представления истца[9]. Тем не менее в судебной практике встречаются случаи успешного взыскания такого вида убытков.

Так, Постановлением ФАС Московского округа от 7 сентября 2012 года по делу № А40-118546/10-22-1086 суд удовлетворил требования истца о взыскании упущенной выгоды в размере более 111 млн. руб. Суть дела заключалась в том, что ответчик, злоупотребляя своим доминирующим положением, отказал истцу в поставке одного из компонентов для производства цемента. В результате такого отказа истец не смог производить и, соответственно, реализовывать свою продукцию – цемент. Суды всех инстанций поддержали истца, указав, что отказ в поставке необходимого компонента стал единственным фактором, не позволившим истцу производить цемент.

Доказывание размера причиненных убытков. Еще в 2011 году Президиум ВАС РФ высказал позицию о том, что суд не может полностью отказать в удовлетворении требования о возмещении убытков только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности[10]. Суд также указал, что в таком случае размер подлежащих возмещению убытков должен определяться судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости и соразмерности ответственности.

В связи с важностью указанной правовой позиции она была воспринята законодателем и закреплена в пункте 5 статьи 393 ГК РФ (вступил в силу с 1 июня 2015 года). Таким образом, невозможность точно подсчитать размер убытков по частноправовым искам теперь не может являться причиной отказа в удовлетворении таких исков.

Тем не менее указанная норма не означает, что истец освобождается от предоставления доказательств размера убытков. Если истцом заявлен определенный размер убытков, он так же, как и любое исковое требование, подлежит доказыванию в порядке, определенном процессуальным законодательством. Польза указанной нормы заключается в том, что, если истец смог доказать факт наличия убытков в результате нарушения ответчиком антимонопольного законодательства, но не смог обосновать или подтвердить точный размер заявленных требований, суд не сможет отказать в удовлетворении иска. Он должен будет самостоятельно определить размер убытков, подлежащих взысканию.

Причинно-следственная связь

Причинно-следственная связь зачастую является наиболее проблемным элементом в делах о взыскании убытков, в том числе связанных с нарушением антимонопольного законодательства. Большое количество исков не удовлетворяется именно в связи с тем, что истец не может доказать связь между антимонопольным правонарушением и возникшими у него убытками.

Так, недоказанность причинно-следственной связи между уклонением ответчика от заключения договора и убытками истца стала основанием отказа в иске о взыскании убытков в судебных актах по делу № А40-82507/12-82-758[11]. Суд указал, что, несмотря на уклонение ответчика от заключения договора на оказание услуг в сфере авиационных полетов с истцом, последний имел возможность осуществлять иные виды деятельности, предусмотренные уставом. Отсутствие причинно-следственной связи также стало причиной отказа в удовлетворении частноправового иска по делу № А40-14800/2014[12].

Для успешного доказывания причинно-следственной связи в делах о взыскании убытков необходимо принять во внимание правовую позицию, высказанную ВАС РФ в Определении от 8 апреля 2013 года № ВАС-18333/12 по делу № А81-2843/2011, в соответствии с которой такая связь должна быть прямой (непосредственной). Удачное разъяснение того, какая связь должна считаться прямой, было дано Третьим арбитражным апелляционным судом в Постановлении от 26 июня 2014 года по делу № А33-6497/2013: "Прямая (непосредственная) причинная связь имеет место тогда, когда в цепи последовательно развивающихся событий между противоправным поведением лица и убытками не существует каких-либо обстоятельств, имеющих значение для гражданско-правовой ответственности".

Выводы

Анализ судебной практики показывает, что применение исков о взыскании убытков, вызванных нарушением антимонопольного законодательства, активно развивается: все больше компаний обращаются в суды с такими исками, защищая тем самым свои права. Кроме того, складывающаяся практика свидетельствует о наличии единообразных подходов, применяемых судами по отдельным вопросам рассмотрения указанных исков.

В то же время единообразие судебной практики достигнуто пока не по всем вопросам. Успешность иска зачастую зависит от категории антимонопольного нарушения, послужившего основанием для такого иска, от вида взыскиваемых убытков, а также от подхода конкретного суда. Так, вероятность взыскать реальный ущерб с контрагента, занимающего доминирующее положение и отказывающего в заключении договора, намного больше, чем вероятность взыскать упущенную выгоду за то же самое нарушение.

Отдельной проблемой для частноправовых исков является вопрос расчета размера понесенных убытков. Данный вопрос приобрел повышенную актуальность в связи с вступлением в силу поправок в ГК РФ, предусматривающих возможность рассчитывать убытки по усмотрению суда. В соответствии с Дорожной картой "Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики", утвержденной Распоряжением Правительства РФ от 28 декабря 2012 года № 2579-р, ФАС России планировала утвердить разъяснения по доказыванию и расчету убытков, причиненных нарушением антимонопольного законодательства. Указанные разъяснения были бы крайне полезны как судам, так и хозяйствующим субъектам, но на момент написания настоящей статьи такие разъяснения отсутствуют.

Однако, несмотря на существующие проблемы правового регулирования, частноправовые иски могут являться эффективным механизмом защиты прав для компаний, пострадавших от нарушения контрагентами или конкурентами антимонопольного законодательства. Наличие в Дорожной карте мероприятий, посвященных развитию института частноправовых исков, также свидетельствует о заинтересованности ФАС России в поддержании такого механизма.

***

[1]     См., например, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 23 июля 2015 года № Ф05-8896/2015 по делу № А40-133312/14-12-849; Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 24 февраля 2015 года № Ф09-9954/14 по делу № А76-11030/2013; Определение ВАС РФ от 19 августа 2013 года № ВАС-10482/13 по делу № А40-82507/12-82-758 и т.д.

[2]     См. http://antitrust.oxfordjournals.org/content/early/2012/09/18/jaenfo.jns001.full#fn-21; http://ec.europa.eu/competition/antitrust/actionsdamages/files_white_paper/impact_study.pdf.

[3]     См. http://ec.europa.eu/competition/antitrust/actionsdamages/files_white_paper/impact_study.pdf.

[4]     См., например, Определение ВАС РФ от 14 октября 2013 года № ВАС-13916/13 по делу № А40-135137/2012-131-526, Определение ВАС РФ от 15 января 2014 года по делу № А40-143297/12.

[5]     Определение ВАС РФ от 18 апреля 2013 года № ВАС-16954/12 по делу № А40-121970/11-23-1037.

[6]     См. Определение ВАС РФ от 12 декабря 2013 года № ВАС-17083/13 по делу № А40-142459/2012; Определение Верховного суда РФ от 26 ноября 2014 года № 309-ЭС14-1881 по делу № А07-13299/2013.

[7]     См. Определение ВАС РФ от 15 января 2014 года № ВАС-19156/13 по делу № А40-143297/12.

[8]     См. Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 21 мая 2015 года № Ф04-18668/2015 по делу № А27-10314/2014; Определение ВАС РФ от 14 октября 2013 года № ВАС-13916/13 по делу № А40-135137/12-131-526; Определение ВАС РФ от 20 ноября 2013 года № ВАС-16683/13 по делу № А45-22449/2012.

[9]     См. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 24 февраля 2015 года № Ф05-15705/2014 по делу № А40-14800/14.

[10]    См. Постановление Президиума ВАС РФ № 2929/11 от 6 сентября 2011 года.

[11] См. Определение ВАС РФ от 19 августа 2013 года № ВАС-10482/13.

[12] См. Определение Верховного Суда РФ от 27 мая 2015 года № 305-ЭС15-4533.