|
17 мая 2007 |
Правопреемство по третейскому соглашению:практические последствия теоретического спорана примере электроэнергетической отрасли
Вопрос о том, распространяется ли действие третейского соглашения на правопреемника одной из сторон, для российской науки не нов1. Можно выделить две основные точки зрения. Сторонники первой ответили бы на этот вопрос положительно2. Апологеты второй, основанной на теории автономности третейской оговорки, — отрицательно. Они считают, что отношения сторон, заключивших третейскую оговорку, доверительные, и именно этот фактор препятствует правопреемству, так как оно свяжет правопреемника обязанностями правопредшественника3.
Анализ судебной практики третейского суда при РАО "ЕЭС России"4 показал различие взглядов на проблему правопреемства по третейской оговорке в зависимости от того, на какой стадии развития отношений сторон произошло правопреемство: до принятия третейским судом иска к производству или во время рассмотрения спора в суде.
Что касается случаев, когда сторона спора стала правопреемником по третейской оговорке до момента подачи иска в третейский суд, то, по мнению Высшего Арбитражного Суда РФ относительно правопреемства по договору цессии, возможность предъявления иска в защиту нарушенных прав рассматривается как одна из составных частей содержания права требования, перешедшего к новому кредитору. Сохранение ранее установленного сторонами порядка разрешения споров не ущемляет прав цессионария и позволяет обеспечить надлежащую защиту интересов должника. Учитывая это, к упоминаемым в ст. 384 ГК РФ условиям, на которых права первоначального кредитора переходят к новому кредитору, может быть отнесено также условие об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора (постановление Президиума ВАС РФ от 17 июня 1997 года № 1533/97).
В связи с этим интересен довод, оппонирующий изложенному мнению. Так, О. Ю. Скворцов указывает, что в случае следования третейской оговорки основному договору цессионарий оказывается "заложником" чужой воли (воли цедента. — С. Н.) и не может, таким образом, реализовать свои основные процессуальные права, вытекающие из принципа диспозитивности. Обосновывая свою позицию, автор отмечает, что с точки зрения нужд гражданского оборота и потребностей его участников было бы неразумным и несправедливым возлагать на лиц определенные обязанности (в данном случае обязанности по рассмотрению дела исключительно в третейском суде) без того, чтобы не испросить их согласия. Исходя из этого выбор третейского суда, сделанный цедентом, не всегда соответствует интересам цессионария, поскольку последний может не доверять этому третейскому суду, а в некоторых случаях даже и не знать о наличии третейской оговорки при заключении договора уступки права)5.
В отношении указанной позиции необходимо отметить, что цессионария никак нельзя признать "заложником" чужой воли при приобретении права по договору цессии. Обоснованием тому служит ст. 421 ГК РФ, закрепляющая право на свободу в заключении договора. Исходя из смысла указанной статьи следует прийти к выводу, что цессионарий, заключив договор цессии, признал условия правопреемства отвечающими его интересам в полном объеме, то есть и в отношении третейской оговорки. Таким образом, заключение договора цессии предполагает автоматическое согласие цессионария с возможностью рассмотрения споров третейским судом. В отношении того, что цессионарий мог и не подозревать о наличии третейской оговорки, отмечу, что на практике это встречается весьма редко, поскольку третейская оговорка, как правило, включается в содержание основного договора. Более того, такие случаи объясняются чаще всего небрежностью самого цессионария, поверхностно ознакомившегося с документами, которые подтверждают переходящие к нему права и обязанности.
Рассмотрим теоретический спор на конкретном примере — российской электроэнергетической отрасли. С 1 апреля 2006 года на законодательном уровне был закреплен запрет юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям на совмещение деятельности по передаче электрической энергии и оперативно-диспетчерскому управлению в электроэнергетике с деятельностью по производству и купле-продаже электрической энергии. В целях обеспечения реализации указанных требований с 1 апреля 2006 года не допускается одновременно иметь на праве собственности или на ином предусмотренном федеральными законами основании имущество, непосредственно используемое при осуществлении деятельности по передаче электрической энергии и оперативно-диспетчерскому управлению в электроэнергетике, и имущество, непосредственно используемое при осуществлении деятельности по производству и купле-продаже электрической энергии (ст. 6 Федерального закона от 26 марта 2003 года № 36-ФЗ "Об особенностях функционирования электроэнергетики в переходный период и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "Об электроэнергетике").
В связи с указанными требованиями на всей территории Российской Федерации происходит реорганизация предприятий электроэнергетики с выделением дочерних акционерных обществ, каждое из которых занимается одним из указанных видов деятельности. Одновременно по каждому виду деятельности идет объединение акционерных обществ энергетики и электрификации в более крупные: например, федеральные электростанции объединены в оптовые генерирующие компании. Иными словами, происходит массовая реорганизация юридических лиц, которые имеют отношение к производству, реализации, передаче электроэнергии, а также к оперативно-диспетчерскому управлению в электроэнергетической отрасли. Реформа электроэнергетики коснулась даже муниципальных предприятий.
Огромное количество реорганизуемых предприятий — дочерние и зависимые общества ОАО РАО "ЕЭС России", которые заключали договоры, содержащие третейскую оговорку о передаче споров на рассмотрение третейского суда при РАО "ЕЭС России". В связи с этим теоретическая проблема правопреемства по третейскому соглашению обретает немалое практическое значение, поскольку деятельность указанных предприятий в конечном итоге касается любого потребителя электроэнергии. Ведь, как известно, электроэнергетика — основа функционирования экономики и жизнеобеспечения (ст. 3 Федерального закона от 26 марта 2003 года № 35-ФЗ "Об электроэнергетике"). Иными словами, масштаб проблемы переоценить сложно.
Если правопреемство по третейскому соглашению невозможно, неизбежна подача исков в арбитражные суды по месту нахождения ответчика. Довольно часто в таких случаях речь идет о подсудности дел судам, которые находятся не просто в другом регионе, а зачастую на другом континенте (например, при подаче иска электростанцией, находящейся в средней полосе России, к поставщику угля в Сибири). Причем в этой ситуации субъект электроэнергетики отнюдь не будет считать себя "заложником" чужой воли, а, напротив, всеми силами будет стремиться рассмотреть спор именно в третейском суде при РАО "ЕЭС России", который находится в Москве. Следовательно, невозможность правопреемства повлечет весьма серьезные трудности при защите организацией-правопреемником перешедших к ней прав.
Также остается непонятным, в чем именно может выражаться фактор доверительности сторон по договору поставки угля: ведь поставщику все равно, кому поставлять свой товар, равно как и покупателю все равно, к кому в конечном итоге попадут его деньги. Более того, рассматриваемый в качестве примера договор поставки Гражданский кодекс РФ не относит к числу сделок, имеющих доверительный характер. В связи с этим и отношения сторон такого договора, связанные с нарушением его условий, вряд ли можно считать "доверительными".
Следовательно, единственным, кто выиграет от такого положения дел, станет ответчик, которому будет значительно легче избежать ответственности, отказавшись от исполнения третейского соглашения. Справедливости ради необходимо отметить, что третейский суд при РАО "ЕЭС России" признает реорганизованных юридических лиц правопреемниками по третейским соглашениям, о чем свидетельствует ряд решений, вынесенных в пользу лиц, получивших права по третейской оговорке от своих правопредшественников и подавших соответствующие иски.
Например, третейский суд при РАО "ЕЭС России" решением от 30 июня 2005 года по делу № 54/2004-126 взыскал с ООО "Комплексные энергетические решения" в пользу ОАО 'Теплоэнергетическая компания" 33 652 366 руб. 50 коп. в качестве неосновательного обогащения. ООО "Комплексные энергетические решения" обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением об отмене третейского решения, ссылаясь в том числе на отсутствие третейской оговорки между ним и ОАО 'Теплоэнергетическая компания".
Арбитражный суд установил, что между ОАО "Белгородэнерго" (правопредшественник истца по третейскому разбирательству) и ООО "Комплексные энергетические решения" 3 июня 2004 года заключен договор (контракт) на комплексную поставку основного и вспомогательного оборудования, проведение строительных, монтажных и пуско-наладочных работ, согласно которому в случае непринятия согласованного решения споры между сторонами разрешаются путем предъявления заинтересованной стороной претензии к другой стороне; неурегулированные споры и разногласия подлежат рассмотрению в третейском суде РАО "ЕЭС России". В силу п. 1 ст. 7 Федерального закона от 24 июля 2002 года № 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" данное соглашение является третейским соглашением, поскольку договор заключен в письменной форме, ссылка в договоре на третейское соглашение делает его частью договора.
Исходя из изложенного арбитражный суд пришел к выводу, что ОАО 'Теплоэнергетическая компания", выступая правопреемником по договору, является правопреемником и по третейскому соглашению. Данное обстоятельство послужило основанием для отказа в удовлетворении заявления об отмене третейского решения (постановление ФАС Московского округа от 6 февраля 2006 года № КГ-А40/14251 -05е).
Несколько иначе выглядит проблема, если правопреемство произошло во время рассмотрения третейского дела. В данном случае следует обратить внимание на то, что ни Федеральный закон "О третейских судах в Российской Федерации", ни регламент третейского суда при РАО "ЕЭС России" (как, впрочем, и регламенты многих других третейских судов) не содержат механизма проведения процессуального правопреемства при перемене лиц в спорном правоотношении. Существует мнение о том, что данное обстоятельство служит препятствием для продолжения рассмотрения дела. Не соглашаясь с указанным доводом, отмечу следующее.
Во-первых, исходя даже из сугубо формальных позиций, третейский суд не имеет возможности прекратить судебное разбирательство, поскольку реорганизация юридического лица, в отличие от ликвидации, не относится к основаниям для прекращения производства по делу.
Во-вторых, поскольку процесс является "формой жизни" материального права, суд может руководствоваться теми же доводами, что и при правопреемстве, произошедшем до начала судебного процесса. Иными словами, если до подачи иска правопреемство по третейской оговорке возможно, оно возможно и во время рассмотрения спора третейским судом.
В-третьих, если допустить обратное, можно прийти к ситуации, когда производство по иску, поданному до истечения срока исковой давности, прекратится после истечения этого срока. Так, страхователь, за несколько дней до истечения срока исковой давности подавший к страховщику иск, основанный, например, на аварии энергоблока, будет считаться пропустившим указанный срок, если производство по третейскому делу будет прекращено. В этом случае правопреемник по договору фактически лишится возможности защитить свое право в государственном суде.
Отсутствие механизма процессуального правопреемства в третейском судопроизводстве влечет за собой ущемление прав организаций — правопреемников реорганизованных юридических лиц. Невозможность правопреемства реорганизованных юридических лиц по третейским оговоркам может привести к значительным убыткам для всех потребителей электроэнергии, поскольку указанные убытки могут быть учтены в тарифах предприятий электроэнергетики (см. Федеральный закон от 14 апреля 1995 года № 41-ФЗ "О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации").
Как представляется, правомочие на защиту нарушенного права — элемент субъективного права наряду с правомочием на собственные действия и правомочием требовать совершения определенных действий от обязанного субъекта. Поскольку такой взгляд соотносится как со взглядами ведущих ученых-цивилистов7, так и со сложившейся судебной практикой (см., например, указанное постановление Президиума ВАС РФ от 17 июня 1997 года № 1533/97), один из путей решения указанной проблемы — возможность использования третейским судом положений ст. 6 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", которые позволяют применять по аналогии нормы права, регулирующие сходные отношения. Такими нормами права вполне можно признать соответствующие нормы, регулирующие порядок процессуального правопреемства в арбитражном процессе, например ст. 48 АПК РФ. Предложенное решение, отвечая как интересам сторон, так и принципу процессуальной экономии, позволяет полно и в разумный срок осуществить рассмотрение возникшего спора.
1 См., например: Волков А. Ф. Торговые третейские суды: Историко-догматическое исследование. — СПб., 1913, с. 156; Резниченко И. М. Проблема правопреемства в третейском суде // Третейский суд, 2002, №5/6, с. 107; Синильщикова Е. Н. Практика Третейского суда для разрешения экономических споров при Торгово-промышленной палате РФ в 2002 году // Третейский суд, 2004, № 3(33), с. 103-105. 2 Подробнее см.: Мусин В. А. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону "О третейских судах в Российской Федерации" // Третейский суд, 2003, № 1 (25), с. 22. 3 Подробнее см.: Скворцов О. Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. — М.: Волтерс Клувер, 2005, с. 310. 4 Руководствуясь принципом конфиденциальности третейского разбирательства, а также необходимостью нераспространения доверенной клиентом информации, автор не дает ссылок на конкретные дела, решения по которым анализировались при написании статьи. Приведенный в качестве примера судебный акт размещен в СПС "КонсультантПлюс". 5 Скворцов О. Ю Указ. соч., с. 317-318. 6 СПС "КонсультантПлюс". 7 См., например: Гражданское право: Учебник. В 2-х т. Т. 1 / Отв. ред. проф. Е. А Суханов. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: БЕК, 1998, с. 409. |
